До этого Уильямс ее не заметил.
— И все же, — продолжил он, — пусть вещь и получше, чем казалось мне поначалу, я не могу потратить две гинеи музейных денег на покупку изображения дома, находящегося неизвестно где.
Профессор Бинкс, которого ждали свои дела, вскоре ушел, а Уильямс посвятил все оставшееся до обеда с членами Совета время бесплодным попыткам идентифицировать изображенное место.
— Ну хоть бы гласная перед осталась, — ворчал он, — все было бы легче. А так название может оказаться любым — хоть тебе Гестингли, хоть Лэнгли. Топонимов, заканчивающихся на оказывается хоть отбавляй, а в этом дурацком справочнике нет указателя окончаний.
Ровно в семь у Уильямса собрались члены Совета его колледжа. Распространяться о самом заседании, пожалуй, не стоит, тем паче что там он встретился с коллегами, игравшими до обеда в гольф, и состоявшийся за столом разговор не представлял для нас (в противном случае я не преминул бы на нем остановиться) ни малейшего интереса.
Час или более того гости провели в комнате, называвшейся «профессорской», а ближе к вечеру некоторые из них перебрались в кабинет Уильямса, где, как я полагаю, занимались тем, что играли в вист и курили. Во время перерыва в игре Уильямс не глядя взял со стола гравюру и показал ее одному немного разбирающемуся в искусстве джентльмену, рассказав, откуда она взялась и все прочее, что нам с вами уже известно.
Джентльмен бросил на нее небрежный взгляд и, тоном, выдававшим некоторую заинтересованность, сказал:
— Что ж, Уильямс, работа совсем недурна. В ней чувствуется налет романтизма. Свет, на мой взгляд, передан просто великолепно, да и фигура, хоть и излишне гротескна, тоже производит впечатление.
— Да, не правда ли? — рассеянно откликнулся Уильямс, как раз в этот момент раздававший всей компании виски с содовой и потому не имевший возможности еще раз взглянуть на гравюру.
Разошлись гости довольно поздно. Оставшись один, Уильямс написал несколько писем, доделал кое-какую работу и, наконец, уже после полуночи, решил лечь спать. Собираясь в спальню, он зажег свечу и, когда уже потушил в кабинете лампу, случайно обратил внимание на лежавшую на столе, где ее оставил последний из смотревших на нее гостей, гравюру. Увиденное едва не заставило его выронить свечу (впоследствии он говорил, что если бы остался в тот миг в темноте, его бы хватил удар). Но поскольку ничего подобного не случилось, Уильямс поставил свечу на стол и присмотрелся к гравюре как следует. Результат осмотра был столь же невероятным, как и несомненным. В центре лужайки, перед неизвестным домом, была видна фигура, в пять часов пополудни совершенно точно отсутствовавшая. Закутанная в странное черное одеяние с белым крестом на спине, она ползла к дому на четвереньках.
