— Никого. — Я сложил газету.
— А как там тот, которого привезли в прошлый раз? — опять спросила жена.
— Кто это?
— Ну, который убил мать с ребенком. Здоровый такой.
— А, этот! Тихо сидит.
— Да? Значит, все ему как с гуся вода. Ведь ребенка же убил, негодяй!
— Так-то оно так.
— Не человек он!
— Человек, человек. Ну ладно, я пошел.
Мне стало скучно ее слушать, и я встал из-за стола. Из тюрьмы донесся вой сирены, извещающий о подъеме. Дети выбежали во двор.
Я открыл шкаф, надел светло-коричневую форменную рубашку и завязал галстук. Рубашка пропахла потом — я надевал ее второй день подряд. Жена сняла с вешалки брюки и слегка прошлась по ним щеткой.
— Фуражку надень, — напомнила она.
— Только не сейчас. Мне и так в ней целый день торчать.
Я вышел в прихожую и надел башмаки. Жена сложила большой белый платок и засунула мне его в задний карман.
— Счастливо, — сказала она.
— Угу. Ты себя нормально чувствуешь?
— Все хорошо.
— Если что — иди к врачу.
— Да знаю я, знаю. Не в первый раз.
Когда я вышел из дома, в переулке на меня налетели сыновья и вцепились в обе руки.
— Только до угла! — крикнула сзади жена. Детишки, повиснув у меня на руках, болтали ногами, и от немощеной дороги поднимались клубы пыли.
— Когда на рыбалку возьмешь? — спросил старший, глядя на меня снизу вверх.
— Скоро.
— Когда «скоро»?
— Когда в школу пойдешь.
— Тогда на море, ладно?
— На море, на море, — подхватил второй.
— Ладно, на море пойдем.
— Когда?
— Через выходной.
— А почему в следующий нельзя?
— Иду на рыбалку. Ну, сыпьте назад. Дальше я один.
— Еще, еще!
— Нельзя, бегите домой.
Мы вышли на широкую заасфальтированную улицу. Машин еще не было.
— Смотрите не уходите далеко от дома.
— Ага. — И мальчишки побежали назад, к новым играм. Я надел фуражку и зашагал по широкой дороге, которая вела к тюремным воротам. На асфальте отпечатались следы шин и ног, но пока он еще был твердым.
С моря задул ветерок. Рядом с дорогой, там, где шло строительство административного здания, присели покурить плотники. Когда я приблизился, они замолчали и не произнесли ни слова до тех пор, пока я не прошел мимо. Я спиной чувствовал их взгляды.
Дорога кончилась. Передо мной были высокие стены и широкие кирпичные опоры ворот. В одной из опор была устроена проходная. Из-за стены доносился треск цикад. Красные от ржавчины ворота были закрыты. Поверхность грязной, застоявшейся воды во рву, расцвеченная масляными пятнами, беспрерывно вздувалась пузырьками поднимающегося со дна газа.
