Еще толкуют, что до Погибели это был большой красивый город, да только теперь от былой красоты осталась только свалка древних машин и указатель улицы, на которой эта свалка находилась в давние времена: «УЛИЦА БУТЫРКА». Ржавые остовы автомобилей местные используют для строительства, в некоторых живут бродяги. Хотя большую часть машин теперь растаскали, еще целая куча их громоздится на окраине городка.
В Рязань я попал затемно. Тяжело пыхтя, «Зеб» проехал по широкой улице, одной из трех, что лучами звезды сходились к площади — культурному и деловому центру города. Культуры тут хоть отбавляй: пьяницы, покосившиеся заборы с черепами мутафагов на столбах, втоптанные в грязь тяжелыми сапогами старателей бутылки, спящие под телегами бродяги да кучки навоза ящеров-манисов.
Вроде бы до Погибели это был крупный город, людей здесь жило немерено, улицы освещали электрические фонари, высились многоэтажные здания… Куски кирпичной кладки и бетонных плит до сих пор можно найти в песке.
В стоящих по всей площади цистернах с продавленными боками горел огонь. Я повернул к распахнутым воротам сбоку от трехэтажного здания гостиницы «Злой киборг». Это здание самое большое здесь, остальные постройки Рязани — бревенчатые двухэтажные домишки или сбитые из жести и фанеры одноэтажные развалюхи.
Сторожа пропустили меня, и я завел самоход в машинный двор, раскинувшийся между железной оградой, боковой стеной «Злого киборга» и рядом гаражей. На привязи под увитым плющом-колючкой забором спали ездовые ящеры. Из окон гостиницы лился свет, по двору ходили люди, в основном работники «Злого киборга» и механики из гаражей.
«Зеб» едва полз, бедняга. Двигатели тарахтели, в недрах машины звенели какие-то шестерни и клапаны, оттуда шел запах гари. В порыве чувств я даже похлопал самоход по поручню и пробормотал что-то насчет того, что обязательно вылечу, то есть починю его. Хотелось спать, на ум, как обычно при сильной усталости, лезли какие-то странные обрывочные мелодии, я даже не пытался достать гармошку, чтобы озвучить и запомнить их.
Миновав обширную маслянистую лужу, подрулил к большому гаражу-мастерской. У стены лежали песчаные мотороллеры, разобранный сендер висел на растяжках между столбами с кран-балками, под ним стоял Захарий и ковырялся в днище. Трое механиков обступили заляпанный смазкой стол в углу мастерской.
Захарий не обратил на меня внимания, а они оглянулись, когда «Зеб» медленно вкатил внутрь. Высокий седой Арсен махнул рукой. Я остановил самоход посреди гаража, заглушив двигатели, сбросил шляпу на сиденье, спустился по лесенке и пошел к ним. К стене болтами было прикручено тусклое кривое зеркало в человеческий рост, проходя мимо, я скользнул по нему взглядом. Шляпа осталась в рубке, и немытые много дней черные как смоль волосы сосульками рассыпались по плечам.
