Солнечный огонь | страница 9



Вдруг так тихо, что, только напрягая слух, а порою, лишь отгадывая, можно было распознать слова, зазвучал голос юноши, читавшего стихи нашего вели кого поэта Сабира:

Когда идущий век единством осиян, Когда благая цель не призрак, не обман И в мыслях нет вражды, нет неотмщенных ран, Кто родины сынов толкнет во вражий стан? Откуда ж этот спор армян и мусульман? Иль не рассеялся тот вековой туман? Сограждане! Пора! Идем! Нам по пути! Пора поддержку нам друг в друге обрести!

***

Народу правду дать, унылый стон прогнать! Невежества закон, тупой закон прогнать! Все мужество собрать, всю мерзость вон прогнать! Всех сеющих вражду, всех сплетен звон прогнать! Сабир! Возьмись и ты тяжелый сон прогнать! Сограждане! Пора! Идем! Нам по пути! Пора нам родину друг в друге обрести!*

______________ * Перевод П. Антокольского

- Как же так? - замолчав, Камал оглядел нас обоих. - Ведь поэты не лгут, они - пророки. Этим стихам скоро сто лет. Почему его не услышали?

"И неотмщенных ран столько уже накопилось!" -мысленно добавил я.

По щекам Исмаил а текли слезы.

ГЛАВА 2

Очаг в чужом доме

Река Араз с древних времен обладает поразительно своенравным характером. С незапамятных веков борется она упорно с неровными берегами, словно не довольствуясь тем узким руслом, которое предназначила для нее суровая природа. Река как будто рвалась вширь, на свободу, словно молодой сильный зверь, запертый в клетку.

Когда горные кряжи по обоим берегам Араза местами сближались и сжимали ее в тесных и глубоких ущельях, ярости реки не было предела. Волны ее бились о прибрежные скалы, река рычала, пенилась и, казалось, в ее ужасном грохоте слышатся крики отчаяния: "Тесно мне... Тесно... Дайте волю...".

И, словно услышав ее, вдруг раздвигались скалистые преграды, отрывались друг от друга, открывали ей новые, широкие пути. И тогда своевольная река, вырвавшись из теснины, подобно сказочному чудовищу, безудержно заливала и топила в своем бешеном потоке ровные зеленеющие берега, переворачивала и гнала на стремнине гремящие камни, как легкий пух.

Но вот, пресытившись свободой, река достигала равнины, и здесь ее бурные воды обретали сонную вялость, ее завораживала безмерная небесная синь, а слепящий блеск солнца, казалось, достигал самого дна. Араз менял цвет, отражая то череду ленивых облаков, то зеленый окоем небольшого острова. Река посверкивала серебром рыбьей чешуи, ее гладь напрягалась и становилась почти неподвижной. Это зависть к небу вызывала у реки желание сделать безумную попытку перевоплощения... Но вечность небесного покоя не давалась Аразу, и он вновь, шумя и пенясь, бился в сужающиеся берега.