- Скажите, уважаемый дядя Акоп, - вдруг оживился Ованес. - Что в Эривани говорят про купца Мелик-Самвеляна? Он уехал обратно в Персию?
Вопрос этот повис в воздухе. Акоп Адамян, сложив руки на толстом животе, смотрел куда-то мимо парня. Заметно было, что теперь настроение испортилось у хозяина. Но Ованес терпеливо ждал.
- Э, э-э... - протянул Адамян, - Ованес-джан, кто же тебе насплетничал? Плохая новость, плохая... Ты откуда его знал? Ах да, ты же вместе с русскими сопровождал наших из Персии. Мелик-Самвелян заболел, Ованес-джан. Бог лишил его разума. Чего ему не хватало здесь? Нет, как плохая овца отбился от стада. Решил, что умнее всех. Жаль, жаль....
- Постойте, - Ованес вскочил. - А его дети, он же приехал сюда с сыном и дочерью?
- Бог знает, мой мальчик! - хозяин быстро поднялся, пресекая дальнейшие вопросы, и окликнул слугу: - Эй, Гурген, проводи нашего дорогого гостя в его комнату. - Обращаясь же к Ованесу, добавил. - Там все приготовлено. Утром тебя разбудят.
В полутемной и душной от раскалившейся жаровни комнате Ованес и узнал от испуганного, говорившего с оглядкой и шепотом простодушного Гургена, что произошло с семьей Самвелянов.
Лежа без сна на жаркой перине под шелковым одеялом, Ованес после сбивчивого рассказа слуги медленно восстанавливал в памяти последовательность событий.
Недели через две по возвращении в Тифлис он получил через слуг от Ашхен коротенькую записку, написанную по-персидски. Девушка сообщала, что отец очень торопится с отъездом. Что в дом к ним приезжал епископ Стефан, а сам отец в Эчмиадзин не поехал, зато был в Нахичевани. Там есть армяне, которые тоже хотят вернуться назад. В Нахичевани голод... А еще, писала Ашхен, отец чего-то боится, он даже тайно встречался с каким-то персом.
Ованес предпочел бы, чтобы Ашхен написала больше о своих чувствах к нему, о том, как она переживает разлуку. Получалось же, что девушка смирилась со своей участью.
Теперь Гурген рассказал, будто в середине лета, когда Мелик-Самвелян окончательно собрался в дорогу, в Эривань примчался гонец из Персии, загнавший в пути не одну лошадь, и привез известие, что дом купца в Мараге сгорел в ужасном пожаре, вспыхнувшем ночью. Огонь был такой силы, что охватил и соседей. Жене, остальным детям и родному брату Мелик-Самвеляна спастись не удалось.
Получив это известие, Самвел заперся на своей половине и никого не принимал, хотя к нему пытались попасть высокие духовные лица и местные уважаемые купцы. Не стал разговаривать он и с начальником Эриванской области Чавчавадзе.
