Спустя некоторое время седой старик, сидящий рядом с Паскуале, заговорил. Багровая полоса шрама тянулась через левую половину его лица от глаза до угла рта. Он показал пальцем на шрам и спросил с сильным миланским акцентом:
— Интересуетесь, откуда у меня это, молодой человек? Давайте я расскажу вам, как получил его, строя канал для выхода в море. Механики использовали китайский порошок, чтобы взрывать крепкие скалы Серавилля, после одного такого взрыва горящие осколки попали на палатки, где жили рабочие. Немногие выбрались из того пожара, потому что огонь попал и на склад порошка, но мне повезло, можно сказать. В ту ночь погибло больше народа, чем пало в войну с Египтом, но я отделался только шрамом. Теперь все фабрики используют силу воды того канала, который мы прокопали, они получают свои барыши… А что досталось мне, кроме пенсии и лица, от которого сворачивается молоко? Говорят, механики освободили людей, чтобы они стали самими собой, но их механизмы делают из таких, как я, скотов, пашущих до конца своих дней, а когда мы больше не можем работать, когда из нас больше нельзя извлечь пользу, нас вышвыривают.
Старик перекатил табачную жвачку от одной щеки к другой и сплюнул в жаровню длинную ленту слюны. Наклонившись вперед, чтобы посмотреть мимо Паскуале, он сказал:
— Я вас знаю, синьор Макиавелли. Я видел вас здесь раньше и слышал ваши разговоры тоже. Я знаю, вы согласны со мной.
Никколо, как заметил Паскуале, сразу же взбодрился и в то же время насторожился. Вино сделало свое дело, его жар изгнал озноб, как огонь факела рассеивает туман.
— Мы всегда свободны и можем быть самими собой, внутри себя, синьор, — сказал Никколо. — Но лишь немногие способны освободиться от телесного груза. Можно доказать математически, что труд по производству материальных благ не в силах обогатить тех, кто вынужден работать. На самом деле, для Республики лучше всего, если она будет богатой, в то время как ее граждане останутся нищими, потому что личное богатство порождает леность. Вспомните Рим, который четыре столетия со дня своего основания пребывал в глубокой бедности, но эти годы были счастливейшими годами Республики. Вспомните об Эмилии Павле, который, вместе с победой над персами, привез в Рим богатство, но остался беден сам. Как и завоевания, работа не делает человека богатым, но заставляет его оставаться активным, а не вялым бедняком.
— Прошу прощения, синьор Макиавелли, но теперь вы рассуждаете, как эти последователи Савонаролы. — В голосе старика сквозило осуждение. — Не могу сказать, что разделяю их убеждения.
