Палаццо было выстроено по последнему слову архитектуры, вдохновленной экстравагантными постройками римского Геркуланума.[14] Ацетиленовые лампы на тонких железных колоннах давали желтый свет, в котором трава и подстриженные кусты регулярного парка казались собственными черными тенями. Чешуйчатая каменная рыба выплевывала воду в центральный бассейн, механическая птица чирикала в золоченой клетке, вертя головкой вправо-влево, вправо-влево. Ее глазки были сделаны из рубинов, а перья из листочков покрытого узорами золота. Над парком поднималась сигнальная башня, она была выстроена на углу лоджии, гладкая каменная кладка поблескивала на фоне ночного неба. Никколо задрал голову и некоторое время смотрел на башню. Паскуале тоже посмотрел, но не увидел ничего, кроме освещенного окна, круглого, как иллюминатор корабля, красные и зеленые лампы горели на концах Т-образного сигнального крыла.
Никколо окликнул еще одного городского стражника, этот был в коротком красном плаще офицера.
— Капитан предыдущего поста, — пояснил он Паскуале, обменявшись со стражником несколькими словами. — Меньшего и нельзя было ожидать в таком деле. Он сказал мне, все произошло на верху сигнальной башни. Он проведет нас туда, если только синьор Таддеи даст разрешение.
Паскуале спросил, ощущая чуть ли не дурноту:
— А вдруг убили Рафаэля?
Никколо сделал глоток из кожаной фляги и неохотно закрутил крышку. Он уже совсем пьян, понял Паскуале, ведь он пил не останавливаясь с того момента, как они вошли в печатную мастерскую. Как человек, бродящий в тумане, с осторожностью нащупывает место для следующего шага, так и Никколо заговорил:
— О нет, разумеется, это не Рафаэль. Нет, это человек из его свиты. По имени Джулио Романо.
Паскуале помнил человека, который бросил вызов Салаи. Он сказал:
— Романо защищал Рафаэля от нападок петушка Великого Механика, как я изобразил на гравюре. Если кто-то хотел посеять ужас и отчаяние в душе Рафаэля, нет лучшего способа, чем убить его преданного друга. И если бы это был Салаи, он выбрал бы того, кто выступал против него.
— Мы не знаем, был ли это Салаи, — сказал с улыбкой Макиавелли.
— Позовите капитана, — предложил Паскуале. — Я хотя бы расскажу ему о своих соображениях.
Никколо взял Паскуале за локоть и прошептал:
— Ты здесь, чтобы зарисовать сцену, если нам удастся взглянуть на место преступления. В подобных случаях… лучше не высовываться.
— Я не хочу никого обвинять, — сказал Паскуале с жаром, который удивил его самого, — но я хочу, чтобы все знали, что я видел.
