Баверио вырвался от Паскуале и побежал через площадь к башне Великого Механика, возвышающейся над суетой, ее огни были так же высоко, как звезды. Паскуале закричал вслед Баверио и тоже побежал, уворачиваясь от людей, мечущихся повсюду.
Человек на ходулях шагнул вперед, чтобы перехватить его, и громко продудел в игрушечный горн. Он был без маски: узкое белое лицо и пронзительно-рыжие волосы. Паскуале не побежал за Баверио, а, спасая собственную жизнь, бросился со всех ног в сторону узкого переулка сбоку от Лоджии. Рыжеволосый на ходулях метнул газовую бомбу, преградившую путь. Он громко хохотал, радуясь меткому попаданию. Паскуале снова развернулся и увидел, как над головами толпы еще двое на ходулях быстро движутся к нему с одной стороны, а с другой к нему же мчится галопом повозка, запряженная парой коней. На повозке был нарисован герб дома Таддеи.
Не успел Паскуале сделать шага к повозке, как двое на ходулях уже нависли над ним. Паскуале громко закричал. Ближайший к нему человек наклонился, но тут ему в грудь вонзились стрелы, он завалился назад, лишая равновесия своего товарища. Повозка подъехала, пара белых лошадей мотала головами. Дверца экипажа открылась, оттуда высунулся человек, обхватил Паскуале за талию и втащил его внутрь, как раз когда смертельно раненный человек на ходулях грохнулся о землю и взорвался.
Когда Паскуале с Баверио подъехали, Палаццо Таддеи был полон людей, входящих и выходящих даже в этот поздний час, за полночь. Как только они вышли из экипажа, Баверио потащили в одну сторону, а Паскуале паж повел в другую. Паскуале, взволнованный и озадаченный и, разумеется, напрочь забывший о сне после столкновения с людьми на ходулях, с готовностью пошел. Его проводили внутрь к самому Таддеи, который принимал в большом зале на первом этаже палаццо и сейчас выслушивал отчет дежурного милицейского сержанта.
Таддеи сидел на стуле с высокой спинкой рядом с похожим на пещеру камином, его широкое сердитое лицо с одной стороны освещал ряд шипящих ацетиленовых ламп, свисающих с потолка, а с другой — дрожащий свет камина. На нем был богатый парчовый наряд, тюрбан, расшитый золотыми нитями. Он прикрыл глаза, выслушивая заикающийся рапорт сержанта о бунте в рабочих кварталах за рекой. Секретарь Таддеи сидел за столиком рядом с ним, записывая слова сержанта. С другой стороны камина расположились изящный молодой человек в черном и кардинал в пурпурном плаще и алой шапочке, оба внимательно слушали.
