– Чего осматривать будем? – спросила она, не отрывая глаз от трупа. – Сам старичок концы отдал или помогли?
– Да вроде сам, – почти в один голос ответили Спартак Иванович и участковый инспектор, и Лариса обернулась к ним.
– А чего меня дернули? – неожиданно сварливо спросила она. – У меня в Колпине убийство тухнет, а я к вам на смерть от старости приперлась.
– Ты уж глянь, Лариса, – попросил Спартак Иванович заискивающе. – Вон, в прошлый раз участковый колотое ранение проглядел. Да не ты, – успокоил он сотрудника милиции.
– Слышал я про этот труп, – отозвался участковый. – Там тоже мужик сидел за столом. Ни крови, ни повреждений на одежде. А потом оказалось, что его шилом в сердце ткнули. Поди знай...
– А рубашку на груди расстегнуть слабо было? – усмехнулась Лариса.
– Да кто ж знал? А потом, даже если бы и расстегнул... Там же дырочка микроскопическая.
– Ага. Вот он и написал в протоколе: «Не выдержало сердце», – сообщил Спартак Иванович. – В морге посмотрели и говорят – раневой канал десять сантиметров, тут никакое сердце не выдержит.
– Ну, тогда давайте глянем, – согласилась Лариса и махнула рукой Антону. – Тебя как зовут, новенький?
– Антон. Борисович, – ответил Антон, смутившись отчего-то.
– А чего покраснел-то, Антон Борисович? – усмехнулась Лариса. – Помоги мне деда положить.
– Что? – не понял Антон.
– Ну, как я его смотреть буду на стуле? Давай его положим на пол.
– А... А это следователь должен делать? – ужаснулся Антон.
– Следователь еще много чего должен делать, что тебе и в страшных снах не снилось, – похлопал его по плечу Спартак Иванович. – Так что берись за руки... Или за ноги, Лариса?
– Справимся, – отмахнулась Лариса. – Ну давай, не спи, – обратилась она к оцепеневшему Антону, горько пожалевшему в этот момент, что он отказался от работы на гражданском надзоре.
Сдерживая подступившую тошноту, но стараясь не показать виду, Антон, сам не помня как, вместе с женщиной-экспертом стащил грузное тело старика со стула и разложил на полу. Лариса присела над телом, распахнула у него на груди стеганую домашнюю куртку, расстегнула брюки. Антон старался не смотреть на ее манипуляции.
Наконец Лариса поднялась на ноги и с треском сорвала с рук резиновые перчатки, бросив их на пол рядом с трупом.
– Все чисто, – проворчала она. – Ерундой вы занимаетесь.
Участковый облегченно вздохнул, а Спартак Иванович потер руки.
– Рано радуешься, Спартак, – сказала ему Лариса. – Раз уж я приехала, изволь писать протокол.
