– А Семен с матерью остался? – спросил Антон.
Женщины переглянулись.
– Нет, – покачала головой дворничиха. – С теткой. Он ведь с отцом жил, без матери. А как Юрия Семеныча взяли, тетка из деревни приехала, чтоб парня в детдом не сдавать.
– А мать что, умерла? – удивился Антон.
Воцарилась пауза.
– Не было матери у него, – с легким раздражением сказала наконец дворничиха.
– Что значит – не было? – вступил участковый. – Мать у всех людей есть.
– А у него не было.
– Ну что за чушь вы говорите, женщины! – укорил участковый. – Ну, умерла она родами, и что такого?
– Да говорю же, не было у него матери! Никто ее никогда не видел! – дворничиха начала злиться.
– А Семена Юрьевича, что же, мужчина родил? Сотрудник НКВД Юрий Семенович? – саркастически предположил участковый. Антона же вся эта ситуация начала забавлять.
– А вот хотите – верьте, хотите – нет, – загадочно сказала дворничиха. Она уже докурила, поискала, куда бросить окурок, и, не найдя, скомкала окурок в ладони и спрятала в карман. – Про мать никто никогда не слышал.
– Да ладно, – отмахнулся участковый. – Ну, взяли его из приюта, ну и что такого?
Тетки опять переглянулись.
– Да какой там приют, – махнула рукой матрона. – Ни из какого приюта его не брали. Вы посмотрите, они с Юрием Семеновичем – одно лицо! Его это был сын, родной!
– И принес его Юрий Семенович из роддома, мне мать говорила, – поддакнула дворничиха. – Ему недели не было, мальцу.
– Слушайте, ерунду какую-то вы говорите, – рассердился участковый. – Ну как мог сотрудник НКВД принести домой ребенка из роддома? И что он с ним делал? Грудью кормил в перерывах между допросами?
– Зачем? – не сдавалась дворничиха. – Зачем – грудью? Он кормилицу нанял. Она восемь лет и прожила у Юрия Семеныча, до того, как забрали его. А как забрали, платить ей некому стало, вот она и съехала.
– Так она и была матерью, – предположил участковый, но опять попал пальцем в небо. Дамы зашикали.
– И ничего подобного! – это дворничиха вступилась за тайны семьи Годлевичей. – Юрий Семеныч к матери моей пришел, попросил найти кормилицу, чтобы и няней поработала. Мать ему и нашла хорошую женщину, из одной деревни с ней. Та как раз на заработки приехала, у ней у самой в деревне трое ртов оставалось, и последний грудной, вот она кормилицей и устроилась.
– Как это? – не понял Антон. – У нее у самой грудной ребенок, и еще двое, а она в город на заработки?
– А вот так, миленький, – усмехнулась матрона. – В деревне-то с голоду пухли. А так она на старшую девочку младшеньких оставила, а сама им на прокорм зарабатывала. А что она еще могла?
