- Что скажешь ещё?! - Недоволен, что заговорил со старухой. Но и не верить ей опасается. Кто-то, принявший облик её? - За плечами твоими широкими вижу... Кого б ты думал? - Ангелов? - Они у каждого - записывают дурные и добрые дела его. - Так видишь ты кого? - Сама не знаю: такого, чтоб плечи излучали свет, припомнить мне трудно. - Всё потому, что за спиной у меня лучи закатного солнца! - Я не слепа, обычный свет не спутаю с небесным! - Свет солнца и есть обычный свет, но он и небесный. - Не запутывай меня, а слушай, что говорят тебе! - Но кто ты? Тебя не видел прежде я. Рабыня ты? Но чья?! - Я - это ты! - Старуха?! - Но кто тебе сказал, что встретил ты старуху? Старик - ты сам!
...Дрожь охватила Мухаммеда, всё нутро затряслось, заспешил он домой. И всю ночь его лихорадило. А пред глазами играли слова из причудливо сплетенных букв:
Она и Я. Но более - Она.
И буквы изображали чашу или пиалу, которой черпал Мухаммед воду из колодца Замзам. А Хадиджа... Она глядела на укрытого одеялом мужа и вспомнила, как он сказал ей (возвращались как-то с поэтической ярмарки) про живительную воду, что собирается в колодце Замзам и не иссякает с той поры, как колодец был очищен дедом Мухаммеда - Абдул-Мутталибом. "Вот и строки, - заметил, - должны копиться в душе, и, если даже изольются, не обнажат дно, а ещё больше его скроют".
И прочёл: Взойду, когда нескорый круг свершу, а ты, ты яблоко возьми и надвое разрежь. Алощекастое - твоё, а бледноликое - моё. Ну на ж, держи! Волокна пальмовые - нити для сетей. И ни Его, и ни Её, а Нечто пополам. ...Стрела летит, в пути сгорая, и алый лик щеки горячей в губах взорвался волдырями. Хадидже услышалось: Тоска по сыну! Стало грустно. И жаль мужа.
...В полубреду, рожая нового ребёнка, Хадиджа молилась строками мужа. От них веяло тревогой. И - новой надеждой.
Мальчика родила!
Но о том, что вскоре умрет, как умер их первенец Касым, и что родившийся - последыш, Хадиджа не ведает пока. Месяц-другой сын носил имя отца Мухаммеда, да отдаст Абдулла лета свои, прожитые и непрожитые, внуку! Но снова, как и прежде, смерть... Она наступила в отсутствие Мухаммеда: он был в караванной поездке. И похоронила без него. Пусть боги объявят: за что им такое наказание? За какой грех губят её детей, обращая их в прах? И зачем дозволяют зачать, чтобы родились, и не губят во чреве, прежде чем дитя родится? Не будь многоречивой, Хадиджа, - услышала будто Мухаммеда, - ибо во множестве слов нет правды! Как сказать мужу? С каких слов начать? Когда лучше: сразу? чуть погодя? Нестерпимо горе его представить, нет, пусть остаётся в неведении. А он, не успев ступить в дом, спрашивает: "Где сын? Где он?"
