...Помянув жертвоприношениями сороковой день, Хадиджа начала готовить торговый караван в Сирию - пятнадцать верблюдов. И уже решила Хадиджа, кому доверить караван, пока ещё небольшой, - пусть осваивается Мухаммед. С казначеем советовалась, но вовсе не для того, чтобы укрепиться в своём решении; раба Мейсара послала за Мухаммедом: пусть явится к ней. А до того уговорила в бане двух женщин, с которыми была дружна: Мухаммед должен согласиться на её предложение, оплата - четыре молодых верблюда. Обе женщины близки ей, и обе - сёстры матери Мухаммеда: одна двоюродная, Абу-Талиба жена, а другая, зовут Атика, - родная.
22. Круговой кубок
Отныне запастись терпением - Хадидже? Мухаммеду? Ваши имена, кажется, впервые рядом. Нет, было уже в свитке, приведённом в начале начал. Но не вычиталось: моё рождение и её свадьба - в год Слона. Дескать, Хадиджа противилась замужеству, томясь и предчувствуя иную судьбу. Но какую - не поймёт. Стать женой человека, что намного старше?
И сдалась! Не он ли, муж Хадиджи, спорил с владельцами слона?
Слишком много вопросов! Но рассказывали, будто именно он спас фигурку Марйам с младенцем Исой! Военачальник Абраха ему о Богоматери и Богосыне, как живых: мол, будут обитать среди нас, купаться в горячих источниках и плодов дерева хлебного отведают (?), как детей малых уговаривает, будто неведомо мекканцам, что Марйам с Исой в раю. "Ну да, а что в Аравии?" - Абрахе муж Хадиджи подыгрывает: дескать, богатым аксумцам нечем поживиться здесь, в краю бедуинов, где ни баобаба, ни шафрана, ни зебр, ни жирафов. Даже уподобил он себя айкомитам: мол, видеть их не довелось, но знает, что живут они в бизанской столице, равной которой нет города в мире, и, сменяя друг друга, непрерывно молятся единому Богу. "Не то что мы, мекканцы, и нашим богам толком не молимся: все наши молитвы во славу императора Бизанса!" Похвала, приправленная иронией. И снова путь Мухаммеда в Сирию через Босру, но в новом качестве: доверен ему караван богатой мекканской вдовы Хадиджи. Вспомнил старца Бахиру - умер недавно, дядя в одной из своих молитв в Каабе поминал его. Решил заглянуть в келью, где новый старец - Настура. Начал рассказывать, как много лет назад... - Но Настура перебил: - Ты Мухаммед? - Но как узнали?
- Такое разве забудется? - Усомнился тогда Настура в прозорливости Бахиры, теперь, когда познакомились, сомнение не ослабло, но понял, отчего заблуждался старец: ближе к смерти нестерпимы козни, злодейства, жестокости, несущие погибель, и пороки людские особенно заметны - не такова ли природа человека, потрясшая некогда (и по сей день потрясать продолжающая) Творца? И невольно возбуждается ожидание скорого явления Мессии. Старец, ослабевший разумом - да минует меня сия напасть! - поспешил увидеть Его в обыкновенном подростке с открытым ясным взглядом, источающим подлинно христианскую доброту, поразил рассуждениями о святости матери, похожей, как сказал, на Деву Марйам, и о том, что именно фигурка Богоматери с младенцем манит его в Каабе.
