Я посмотрела на женщину и узнала в ней и скучающую медсестру, и Адама, и тех мальчишек, что в четыре утра гоняли по площадке радиоуправляемые автомобильчики. Воистину потрясающее открытие — все мы немного чокнутые.
— Здесь был еще один тип, который мог бы послужить примером, — сказала я. — У него тоже имелась своя теория.
— У каждого из нас своя теория, — отозвалась женщина и принялась трясти шейкер. Было слышно, что она уже положила внутрь лед. — Этот ваш тип, что он вам сделал?
— Ничего. Просто испортил настроение, — сказала я. Лайла все не шла, и я уже начинала волноваться, вернее, пыталась решить, волноваться мне или нет, — но тут она появилась, словно этакое чудо, и прошествовала мимо кадок с растениями к нашему столику.
— У нас праздник! — произнесла женщина и добавила кампари.
— Я вернулась, да и вы тоже, — сказала Лайла, кладя зубную щетку назад в сумочку. — Аллисон, эта та самая женщина с теорией насчет блэк-джека. Мы с ней побеседовали по пути в туалет.
— Как вы знаете, — начала женщина, — у меня есть клетки с птицами, мне их подарил один молодой человек, который рисует разные вещи. Вам бы, девочки, наверняка понравился этот мальчик.
— Я уже давно завязала с мальчиками, — сказала Лайла. — За исключением Сидни Пуатье.
— Я как-то раз встречалась с ним, давно, еще в Голливуде, — отозвалась женщина. — Он не про вас.
Она повернулась ко мне, и в ее глазах сверкнули льдинки — блестящие, острые, красивые и недолговечные.
— Вам нужен мой птичий друг, — сказала она. — Он ведет себя отвратительно, как и его птицы, но вам наверняка нравятся такие, как он.
— Я говорила Аллисон, что ей нужен кто-то, у кого на уме исключительно конец света, — вставила слово Лайла.
— По-моему, ей нужен и тот, и другой, — сказала женщина. — Молодой художник, у которого на уме конец света.
— Даже будь он самым что ни на есть нормальным, я все испоганю, — сказала я. — Например, завербуюсь в военно-морской флот и уйду в плавание как раз в тот момент, когда он нуждается во мне, или же у нас с ним будет ребеночек, которого я по ошибке положу к себе в сумку. Я всегда умудряюсь отпугивать хороших парней и ложусь, как под пресс-папье, под плохих. Причем я точно знаю, что они хуже некуда, и все равно вожусь с ними. — Я положила палец на квадрат салфетки и потащила ее через стол словно баржу. — Уж такая я.
— Это ты верно сказала, — согласилась Лайла. Наш разговор ее взбодрил, это было заметно с первого взгляда. Когда она только-только заболела, в то время была популярна одна книжка про небеса. И пока Лайла томилась в больнице, я ночами не спала, отгоняя сон крепким кофе, и занималась тем, что всякий раз, наткнувшись в тексте на слово «небеса», заклеивала его липкой лентой со словом «Лас-Вегас». Порой, когда я одна, мне становится тепло на душе, и мне приятно думать, что моя мать сейчас в Лас-Вегасе и тоже думает обо мне. Вот и Лайла сейчас улыбалась точно так же.
