- Как тебя зовут? - спросил Нобель, любуясь ею.
- Сильвия Гесс, - ответила скромница... Нобель не отказывал красотке ни в чем. Всего он успел написать для нее 216 интимных писем, которые Сильвия Гесс сохранила для будущего, а пока она очень смело запускала свою миниатюрную лапку в доходную кассу Нобеля, черпая оттуда немалую толику от взрывов динамита, от напора нефтяных скважин Баку. В это время его соотечественник Соломон Андре, имя которого столь почтенно в нашей стране, готовил экспедицию к Северному полюсу, мечтая достичь его на воздушном шаре. Но у героя не было денег для постройки такого шара. Нобель субсидировал его деньгами для полета на "макушку" Земли, и все в мире расценили великодушный жест бескорыстия Нобеля. Однако правда была в ином: Нобель желал испытывать воздушные шары для фотографирования военных объектов с высоты...
К шестидесяти годам Нобель, и без того болезненный, стал впадать в депрессию, его пессимизм усиливался. "Опасаюсь, - писал он в таком настроении, - что вечному миру, о котором возвещал Кант, будет предшествовать мир могилы".
- Вы напрасно думаете, что у меня нет желаний, - говорил он Берте фон Зутнер. - У меня есть давнее и очень страстное желание, но единственное - не быть погребенным заживо...
Альфреда Нобеля "погребли заживо" в 1888 году!
***
Случилось это так. В России умер его брат Людвиг, но в газетах Европы - по оплошности репортеров - поместили объявление о смерти не Людвига, а самого Альфреда Нобеля...
Лучше было и не читать, что о нем пишут! Альфреду Нобелю показалось, что он и в самом деле умер. Только теперь о нем, уже мертвом для человечества, стали говорить правду, а сущность правды выражалась в чудовищных эпитетах: "миллионер на крови", "торговец взрывчатой смертью", "динамитный король"... В этот момент, отбросив газеты от себя, он, еще живой, даже не скорбел о кончине родного брата, - Нобель весь был целиком под впечатлением той омерзительной характеристики, какую общество давало ему сейчас - после его мнимой смерти! Альфред Нобель оказался надломлен: неужели в памяти потомства он сохранится только злодеем международного масштаба? По-новому обрели дурной смысл и его слова, сказанные когда-то в минуту скверного настроения:
- Мир должен принадлежать гениям, Аттилам точных наук и Зевсам технического прогресса, но при этом недопустимо расширение прав демократии, ибо в конце концов любая демократия приведет человечество к образованию диктатуры, составленной из отъявленных подонков населения!
