Комик Кемп тихо хихикнул. Вильям долго молчал, хмурился.
— «Покуда травка подрастет, лошадка с голоду помрет!» — неожиданно изрек трагик Ричард Бербедж.
— Вы так думаете? — удивился Шеллоу.
— Так думает Гамлет. Принц датский. — уточнил Кемп. И добавил, обращаясь к Вильяму. — В середину герба поместим кабанью голову.
В это мгновение на поляну вылетела еще одна маленькая карета. Но она остановилась на значительном расстоянии от дуэлянтов. Из-за занавески показалась изящная женская рука, которая настойчиво поманила к себе Вильяма.
Бербедж, Кемп и Шеллоу тактично распрощались и направились к своим лошадям. Они сразу догадались, кто поджидал Вильяма в маленькой карете.
Как только захлопнулась дверца и Вильям опустился на мягкое атласное сиденье, на него тут же обрушился град обвинений и упреков. Смуглая Леди, (разумеется, это была она!), нервно теребила веер и гневно сверкала своими красивыми глазами.
— Вы избегаете меня? Под моим покровительством вы были в полной безопасности. Теперь же…
— Теперь ваш Андервуд хочет меня убить. — сказал Шекспир.
— Между нами ничего не было! — поспешно заявила Леди.
Вильям мельком взглянул на ее красивое, неожиданно ставшее испуганным, смуглое лицо, и только покачал головой.
Кучер резво погонял лошадь. Карета не менее резво подпрыгивала на ухабах и ямах. Вильяма то прижимало к Смуглой Леди, то отбрасывало от нее. Он чувствовал себя абсолютно не в своей тарелке.
— Надо мной смеется весь двор! Я стала посмешищем всего Лондона! Я не могу поднять глаза на королеву! Что вы имели в виду, когда написали…
«Беда не в том, что ты лицом смугла, —
Не ты черна, черны твои дела!»?
Вильям открыл было рот, но Смуглая Леди перебила:
— Молчите!!! И не говорите ничего! Вы уже достаточно определенно и публично высказались!
Вильям молчал. Некоторое время Смуглая Леди молчала тоже. Карету качало из стороны в сторону.
— Вы откровенно избегаете меня! — обиженно продолжила Смуглая Леди. — Чем же вы так заняты? Надеюсь, ночами вы свободны?
— Ночью я пишу.
— Вполне могли бы не писать неделю-другую. Английский театр не много потеряет, уверяю вас.
— Если я не пишу один день, злюсь на самого себя. Если не пишу два дня, теряю в себя веру. Если не пишу три, я готов убить первого встречного! — спокойно и даже как-то буднично сказал Шекспир. Вздохнул и неожиданно с откровенным раздражением добавил:
— Вам этого не понять!
Кучер все погонял и погонял лошадь. Карету раскачивало из стороны в сторону, словно маленькую лодку во время шторма.
