Маленькие повести о великих писателях | страница 2
Таверна недаром имела дурную репутацию. Низкие, прокопченные потолки, скрипучие, неровные половицы пола, да единственное маленькое окно. Здесь невольно хотелось замыслить крупную авантюру. Или, на худой конец, мелкое злодейство. Качество хереса, который подавал в глиняных кружках услужливый Рипс, вопрос особый. Сделав пару глотков этого пойла, любой, самый добродетельный островитянин, тут же жаждал сотворить что-нибудь эдакое, из ряда вон.
Спор за столом наших знакомых между тем нарастал. Друзья уже начали размахивать руками, что не очень свойственно людям их круга.
Более других горячился Уайт. Уильям Уайт. Его худое лицо с тонким, прямым носом и близко посажеными глазами, казалось, было создано для сдержанности. Но именно этого качества ему всегда и недоставало. За глаза друзья называли его «Уиф-Я-Протиф».
— Я против! — скороговоркой заявил он. И добавил. — Ваша затея представляется мне наглой по форме и абсолютно безнравственной по содержанию.
— Но чрезвычайно увлекательной! — вставил Шеллоу.
— Не спорьте, друзья мои! — слегка раздраженно подытожил Джон Андервуд. — Юноша должен быть, как минимум, гениальным. Иначе и затеваться не стоит. Где он проявит свои таланты…
Андервуд на секунду задумался, потом продолжил:
— Мы можем сделать его, скажем, великим путешественником. Или великим любовником.
— Одно другому не мешает, — заметил Шеллоу.
— Что вы имеете в виду? — насторожился Уайт.
— Сделаем его великим писателем. И заодно пылким любовником. Охватим сразу всех знакомых дам, — увлеченно говорил Шеллоу. И глаза его при этом победительно сверкали.
— Это возможно… — впервые за весь вечер, задумчивым тоном протянул Андервуд. — Скажем, пятьтдесят-шестьдесят женщин в год…
— Сколько-сколько!? — ахнул Уайт.
— Почему бы и нет! — пожал плечами Андервуд. — Если для дела.
— Я против! — настаивал Уайт.
— Главное, имя… — вдохновенно продолжал Андервуд. — Оно должно быть хлестким, запоминающимся, как… удар хлыста! Шипение… свист… и бац! Точно в цель! Что бы нам такое придумать?
Он на мгновение закрыл глаза и наморщил лоб. Но вот голубые глаза широко распахнулись и лицо его просияло.
— Нашел! Оно… Эй, любезный! — повернулся Андервуд к хозяину, стоящему за стойкой, — Как правильно пишется твое имя? По буквам!
Чернявый хозяин встрепенулся и, как обычно, заулыбался.
— Рипскеш, сэр! Вилли Рипскеш… Мои родители были…
— Погоди! — прервал его Андервуд, — Скажи еще раз! По буквам!
— Рипскеш… Вилли… — растерявшись, медленно произнес он и слегка наклонил голову, ожидая дальнейших вопросов.