- Я ненавижу людей, которые хвалят самих себя. Однако запомни: не всякому выпадает на долю быть учеником уста Рамазана. Так-то, сынок... Мне уж недолго осталось жить. Так кому же мне передать все, что накопил я за многие годы? Вот на вас, молодежь, я и надеюсь: вы - мои ученики и наследники...
Ниса вспомнила все, что давеча думала о муже. Прислушиваясь к печальным ноткам, прозвучавшим в голосе старика, которому действительно не так уж много осталось жить и который сам вынужден был признать эту горькую истину, она невольно вздохнула. "И в самом деле, он совсем уже стар", - подумала она, глядя на мужа.
Мастер сел на прежнее место и сказал:
- Но у меня, когда придет смерть, совесть будет спокойна!
Эти слова были произнесены твердым голосом и с большой внутренней силой, и Таир невольно подумал: "Как мужественны эти старики! Вот и мой дед был таким же. Когда умирал, глядел на нас и улыбался..." Он с восторженным удивлением слушал мастера и уже ругал себя за малодушие.
Рамазан словно решил до конца излить свою душу. Помолчав немного, он заговорил с новым подъемом:
- Видишь вот этот домишко? Скажешь, пожалуй: мастер сам не может расстаться со своей хибаркой, а меня хочет вырвать из родного гнезда. Знаю, каждому своя лачуга дороже чужого дворца. Да и деревня, и колхоз - наши же! Я не отговариваю, нет, - можешь ездить к себе в деревню, и надо ездить. Но Баку, сынок, это особый мир. А каждый уголок этой вот маленькой комнаты дорог не только мне одному. Он должен быть дорог всем. И знаешь, почему? Потому, что здесь бывал товарищ Сталин... Ниса тому свидетельница. Пусть она скажет.
Всякий раз, когда Рамазан вызывал в памяти эти бережно хранимые воспоминания, сердце Нисы наполнялось горделивой радостью. Так и теперь: оторвавшись от печальных дум, старушка сразу оживилась и подтвердила слова мужа:
- Правда, сынок, сущая правда... Дай бог ему долгих лет! - Она указала рукой на сахарницу, которая стояла на маленьком столике. - Вот это он принес в подарок в день нашей свадьбы. Часто захаживал к нам. Бывало, сидят они здесь, толкуют о чем-то... А я будто стираю на дворе, а сама стерегу их. И что ты скажешь? Оказывается, сидят здесь и думают, как бы свалить падишаха... этого самого... царя Николая...
Слушая этот простой и наивный рассказ старушки, Таир невольно улыбался. Было видно, что говорила она искренно, одну правду, ничего не приукрашивая.
- Баку надо любить, сынок! - сказал напоследок Рамазан. - Надо ценить его, произносить его имя с уважением и любовью... Помни, что многие края получают свет и тепло отсюда!
