Я налил вина в высокий бокал, себе — пива в кружку и поставил напитки на поднос из оливкового дерева.
Бокал я подал посетителю и стал смотреть, как он медленно потягивает вино.
Сам я сел в другой шезлонг, поставил поднос на пол и поднял кружку.
— Ваше здоровье!
— У меня мало времени.
— Конечно. — Я отхлебнул еще пива и поставил кружку обратно на поднос. — Уточните, пожалуйста, параметры изделия.
Взгляд переместился к окну.
— Отсюда прекрасный вид.
Я кивнул.
— И никто не подсматривает. А это очень важно.
— Да, — подтвердил я, хотя подтверждения не требовалось.
— Дальность около семидесяти пяти метров. Всяко не больше девяноста. Возможно, гораздо меньше. У меня будет примерно пять секунд. Может, семь, но вряд ли.
— А сколько… — Я запнулся. Никогда не знаешь, как сформулировать этот вопрос. За последние три десятилетия мне столько раз доводилось вести подобные беседы, а я так и не отработал клише. — …целей?
— Одна.
— Что еще?
— Высокая скорострельность. Магазин повместительнее. Предпочтительней всего оружие под девятимиллиметровый парабеллумский патрон.
Бокал в артистических пальцах дрогнул. Я видел, как в золотистом зеркале вина закружились отражения окон.
— Он должен быть легким. Компактным. Надежным. Чтобы его можно было легко собрать и разобрать.
— Насколько небольшим? Чтобы в карман помещался?
— Можно немножко больше. Чтобы помещался в небольшую сумку. Например, в портфель. Или в дамскую сумочку.
— Защита от рентгена? Камуфляж — под радиоприемник, магнитофон, фотоаппарат? Среди спреев, аэрозолей, что-нибудь в этом роде?
— Необязательно.
— Как можно меньший. Можно глушитель, но основная задача — чтобы нельзя было засечь, откуда ведется огонь.
Бокал тихо запел от соприкосновения с каменным полом — посетитель встал, готовясь уходить.
— Сделаете?
Я еще раз кивнул:
— Разумеется.
— Как скоро?
— Через месяц можно будет испытать. Еще неделя уйдет на доводку.
— Сегодня шестое. Проведем испытание тринадцатого. Доставка еще через четыре дня.
— Доставкой я теперь не занимаюсь, — напомнил я. — Я четко обозначил это в своем письме.
— Ладно, сами заберем. Сколько?
— Сто тысяч. Тридцать сейчас, двадцать после испытания, пятьдесят в конце.
— Долларов?
— Разумеется.
Улыбка стала менее напряженной. В ней появился обертон облегчения, намек на довольство — так улыбаются люди, получившие то, что хотели.
— Нужен будет прицел. И футляр.
— Разумеется. — Теперь и я улыбнулся. — Еще я подготовлю…
Договаривать я не стал. Что толку в пере без чернил, в тарелке без еды, в книге без слов, в оружии без патронов.
