Юлия совершенно явственно увидела в светящемся стеклянном шаре лицо лохматого старика, который стоял посреди какой-то площади, полной спешащего по делам народа и, потрясая в воздухе кулаками, гневно восклицал:
— Бараны равнодушные!
— Пустоголовые ослы!
— Спасайся, кто может!
Но его явно никто не слушал. Изображение было не очень четким, разглядеть детали графиня Юлия не сумела, но гневный лохматый старик заполнился надолго…
Теперь графиня решила приобщить любимого Карла к своему видению, для того и понадобился алый камень.
— Господибогмой, Карл! Давайте же… загадывайте!
Она сняла с шеи цепочку с медальоном и слегка придвинулась с Карлу. Лицо ее было совсем близко.
Карл почему-то подумал; «Побывать в Помпеях» и нацелился на губы Юлии. Они были явно привлекательнее любого алого камня. Со всех точек зрения.
Прекрасная Юлия строго нахмурилась.
— Камень! Камень! Три раза!
И Карл слегка коснулся губами алого камня. Три раза.
Остаток вечера они провели в бесконечных разговорах.
Еще не проснувшись, на зыбкой грани сна и бодрствования, Карл почувствовал какой-то странный запах. Пахло чем-то… чем-то вроде серы. Художник довольно часто в своих фантастических снах видел не только яркие краски, но и ощущал запахи. Правда, чаще всего на утро, ничего не помнил.
Не открывая глаз, Карл пробормотал:
— Юлия! Чем так противно пахнет?
И в ту же секунду получил оглушительную затрещину.
3
Карл открыл глаза и увидел… прямо перед собой разгневанную молодую женщину, поразительно похожую на графиню Юлию. Наметанным глазом художника Карл сразу же подметил маленькую родинку над верхней губой. У Юлии никаких родинок не было. Да и вообще!
Чертами лица женщина походила на Прекрасную Юлию, но глаза были довольно пустоваты и на шее уже наметились преждевременные морщины. «Простолюдинка!» — машинально отметил про себя Карл и опять закрыл глаза, чтоб досмотреть до конца этот нелепый сон.
Но это был не сон.
— Юлия!? Значит, так зовут потаскушку, к которой ты шляешься каждый вечер! — заверещала женщина противным скрипучим голосом.
Карл открыл глаза. И тут же получил еще одну затрещину. Теперь по левой щеке. Это было уже слишком! Левая щека Карла была неприкосновенна. Еще в далеком детстве деспотичный отец так ударил его за отказ рисовать кубы, что мальчик оглох на левое ухо и всю оставшуюся жизнь почти ничего им не слышал.
Карл рывком приподнялся с ночного ложа. Женщина отшатнулась.
— Ты кто!? — рявкнул Карл.
Женщина испуганно отступила на пару шагов и заплакала.
