— Бетушка, идти ли нам дальше? Что скажешь, подружка?
— Ну, коли мы уж здесь — пойдём.
Бросили они несколько лепёшек псу и подошли к третьим дверям. А у третьих дверей опять пёс сидит, ещё больше, а крови возле него, крови — сказать страшно. Бросили ему девушки целую горсть лепёшек и не успели оглянуться, как очутились в комнате. Посреди комнаты стоял стол, а на том столе — шестьдесят шесть тарелок и ложек, но нигде не видать ни единого человека. И ещё стояли там изголовьями одна к другой штук сорок кроватей. Девушки озираются, куда это они попали? Ну, мол, ладно! Забрались в угол под кровать и шевельнуться боятся. Вскоре входит в комнату человек, ставит на стол еду. Только он ушёл, вваливается целая ватага да все сплошь — мужчины. Потом входят ещё несколько человек и волокут за собой молодую барыню и тащат прямо к плахе. Барыня эта была на сносях, вот она их просит:
— Пожалейте, не губите, если не ради меня, то хотя бы ради дитяти!
Но те безо всякой пощады казнили её. На руке у неё остался драгоценный перстень — никак не могли они его стащить, схватили топор и отрубили ей палец, и залетел этот палец вместе с перстнем прямо к Марьянке на колени. Перепугались теперь обе девушки ещё пуще прежнего, но сидят там тихо-тихо, а палец этот Марьянка спрятала за пазуху.
Зажгли свечу, ищут, куда же этот палец отлетел. И вдруг свеча погасла.
— Видно, здесь кто-то чужой находится, — говорит один.
— Да кто же здесь может быть, псы никого не впустят. Опять зажгли — гаснет, третий раз зажигают — свеча всё гаснет. Один уж под кровати было полез искать, но тут другие как закричат ему:
— Да брось ты искать! Завтра посмотрим, никуда не денется.
Опять прошло несколько времени. Привели возчика. Зарезали его, а коней отвели на конюшню. Тут жених и говорит:
— Завтра поеду на сговор шестериком, так мне эти кони пригодятся.
Немного погодя приводят молодца, охотничьего помощника. И ему тот же конец. Просил, молил их оставить ему жизнь, но где там — отрубили ему голову, и всё. Под кровь они всякий раз подставляли кадку, а тело куда-то уносили. Вот убрали это всё и сели пить. Да какие вина-то пьют — самые лучшие, что только на княжеский стол попадают. Сидят они пируют, а жених им и говорит:
— Ну, теперь ларь с деньгами почти что полон, немного не хватает! А как съездим завтра на мельницу на мою помолвку, доверху насыплем; у мельника денег много — куры не клюют.
Долго они так сидели, пили, пока все не перепились и не повалились кто куда. Когда все крепко заснули и в горнице только храп стоял, обе девушки на четвереньках вылезли из-под кровати, тихонечко вышли из дома и очутились возле первого пса. Пёс был уж не так зол и даже не залаял. Потом прошли мимо второго и мимо третьего — оба страшилища только морды подняли и заворчали, но тронуть их не тронули. Подруги выскочили за ворота и изо всех сил помчались домой! Ещё солнце не взошло, а они уже дома были — так шибко мчались. Чуть душа не выскочила, такой страсти навидались, долго в себя не могли прийти.
