— Не полагает, а точно знает. Методика отработана. А чтобы было понятнее, знайте: перед вами человек, который снял с трассы четыре звездных. Вы — пятые.
Тарас говорил не без гордости, но капитана мало интересовали достижения кадета. Другое его интересовало.
— Пятые? А кого уже сняли?
— Я снимал десятую, двадцать седьмую, тридцать седьмую и сорок четвертую.
— Десятую? Которую вел Харченко?
— Нет, — помотал головой Тарас. — Харченко вел двенадцатую. Спустя девять лет после вашего старта.
К тому моменту «Форвард» уже разогнался и утратил связь с Землей. Значит, что-то изменилось, и Харченко не попал в десятую. «Впрочем — о чем я? Отвлекаюсь…» — подумал капитан.
— А что, — осторожно поинтересовался Маврин. — Сальсапарелла еще не изучена?
Тарас помотал головой, так что рыжая его шевелюра заволновалась, как трава на ветру.
— Нет, конечно. Когда? Мы строим новые звездолеты всего четыре года, и первая программа, которую утвердили к выполнению в совете космогации, — это программа снятия звездных экспедиций с досветовых кораблей. К тому же на Земле не хватает космонавтов. Они все в космосе, в звездных. Я курсант, и первый выпуск в нашей школе только в этом году. Через пару месяцев. Собственно, я буду в первом выпуске, а сейчас у курсантов практика. Очень интересная практика!
Тарас расплылся в улыбке.
— И, кстати, — добавил он вскользь. — Никто не строил у Сальсапареллы искусственных планет, а в Вологде не создавал музея. И бюро Вечной Памяти у нас нет.
Восьмая звездная поражение замерла. Восьмая звездная затаила дыхание, так что стало отчетливо слышно тикание сильдокорректора. Семеро из восьмой звездной дружно поглядели на ошеломленного Самарина, а ошеломленный Самарин — на своих коллег.
А Тарас громко и заливисто расхохотался. И пояснил:
— Нет, не думайте, что мы научились читать мысли. Просто все космонавты очень любят эту книгу. И десятая, и двадцать седьмая, и сорок четвертая.
И мы ее тоже любим. Не слишком странно, правда ведь?
9–10 октября 1997 г.
Москва
