Мэр отошел от сейфа, приблизился к полярнику и, заложив руки за спину, изучил выражение его лица. Лицо выражало тоску по антарктическим метелям и стремление как можно скорее вернуться под созвездия южного полушария.
— Так какая у пингвинов яйценоскость? — наконец, прервал паузу мэр.
— Низкая, — с вызовом ответил полярник. — Один раз в год одно яйцо. Так что на обширные яичницы можешь не рассчитывать.
— Жаль, — мирно заметил мэр. — А ведь какая могла быть реклама — «Хватит одного на всю сковородку!». К сожалению, не бывает так, чтоб все и сразу. Будем работать. Глядишь, и приучим пингвинов нестись почаще.
Редактором газеты «Московский набат» служил поэт, сменивший брезентовую робу пожарного на пиджак с большими карманами, набитыми блокнотами, записными книжками и отдельными клочками бумаги. Из нагрудного кармана высовывалась китайская авторучка «Паркер» с золотым пером. В потайном кармане, спрятанном где-то в подкладке, хранилась газетная вырезка со знаменитым стихотворением «Не дремлет ползучее пламя».
Поэту-редактору было поручено подготовить и разослать по всем центральным газетам и журналам информационное сообщение о передовой хозяйственной инициативе руководства райцентра Москва в деле разведения пингвинов и укрепления политических связей с Антарктидой.
Через неделю в «Известия», «Труд» и «Огонек» поступили письма рекламно-информационного содержания:
«Из страны антарктических льдин.
К нам приехал полезный пингвин.
К всенародным потребностям близко,
От родимых снегов вдалеке,
Он с московскою нынче пропиской
Добывает нам рыбу в реке.
Местный климат пингвину не страшен,
Огород здоровее, чем лед.
Он и косит, и сеет, и пашет,
А еще теплый пух отдает.
Вечерами, то громче, то глуше,
Сквозь сырой предзакатный туман
О лихой антарктической стуже
Нам поет его чуткий баян.
Приезжайте в Москву поскорее!
Вам навстречу пингвин поспешит,
Чтобы всех одарить, не жалея,
Теплотою полярной души».
Если вы думаете, что в редакциях очень удивились, то ошибаетесь.
В редакциях ничему не удивляются. Туда и не такие корреспонденции приходят. Не только в стихах, но и в диалогах, будто для театральной постановки. Или в рисунках, вроде комиксов. Со схемами и диаграммами. На неизвестных науке языках. Поступают даже чистые листочки бумаги, на которых вообще ничего не написано, или просто пустые конверты. Но и этому в редакциях не удивляются. В общем, я думаю, что совершенно не способных удивляться людей специально разыскивают по всей стране и назначают работать в редакционные отделы писем.
