— Отставить! — проскрежетал Герцог. — У него одна дорога — в Хранилище. А уж там я его встречу!
Экран погас. Герцог уставился на увешанную оружием стену, немного поколебался, выбирая между скорострельным "экселенцем" и парадной секирой принца Балалайского, потом выволок из ящика стола ржавый гранатомет и выскочил с ним в дверь. А я остался стоять, прижимая к животу стопку исписанной туалетной бумаги, хитроумно схваченной канцелярской скрепкой.
Тут часы пробили полночь.
14 мая 86 года * Оценка диспозиции
Хранилище открывалось в шесть — время у меня пока что было. Следовало отправить секретный отчет руководству Комиссии по Контр-Регрессу (КОМКОНа-4) — Хамову, Задеру, Гробовскому. Потом я залез с ногами в любимое кресло шефа и предался воспоминаниям об этом гнусном деле, навешенном-таки на мою бедную многогрешную шею.
Операция "Яйца всмятку" (Дело Балаболкина)
Леня Балаболкин рос тихим и послушным ребенком. Он сторонился шумных игр и мечтал посвятить жизнь декоративному цветоводству. Но вышло иначе.
Когда Ленечке стукнуло десять лет, в Запаснике Неотождествленных Биоформ (а по-простому — в Хранилище) затеялась генеральная уборка. Стоял там изрядно запыленный ящик — предмет материальной культуры загадочных Умников, выловленный сто лет назад из глубин озера Титикака. В ящике рядком располагались пять овоидных предметов небесно-голубого цвета, потому и прозвали эту штуку "курятником". Так вот, подняв случайно крышку "курятника", сотрудники Хранилища ахнули. "Яйца" сменили цвет на ярко-оранжевый, и на каждом из них появилась каллиграфическая надпись на линкосе готическими буквами. На "яйце" # 2 было начертано: "Леонид Веверлеевич Балаболкин"…
А вскоре приключилось ЧП, вызвавшее к жизни жуткое словечко "взрыватель". "Яйцо" # 5 с надписью "Гордей Иоаннович Кошмаа" легонько встряхнули. А через час члены "Совета по Яйцам" с ужасом узнали, что в тот же миг Гордей Кошмаа сверзился с кокосовой пальмы и расквасил себе нос…
Операция "Яйца всмятку!" (Окончание)
Дело было швах. КОМКОН-4 установил за "яйценосными юнцами" самую плотную опеку, а по прошествии времени всю пятерку загнали работать на самые отдаленные планеты. Вот так-то Балаболкин вместо вожделенного заповедника "Икебана" загремел прямехонько на Дуракш, где и проторчал полсотни лет, работая садовником у какого-то статс-экзекутора, не способного отличить аспарагус от бальзамина.
"Курятник" остался в Хранилище, а Герцог все эти годы упорно ждал, когда инопланетное нутро "яйценосцев" вылезет наружу. И он дождался. Когда Адольфу Сидорски доложили, что Балаболкин, прибывший на Землю хлопотать о льготной пенсии, приобрел в киоске космопорта подарочное издание "Курочки Рябы" — все сомнения отпали. Операция "Яйца наизнанку" вышла на финишную прямую.
