Через несколько дней у Федора появились валенки и пальто — вещи по тем временам бесценные. Приобретали их на средства из скудного школьного фонда, но это лишь частично, а в основном — на деньги, собранные среди учителей. Обо всем этом мальчик узнал много позже. Учителя изобрели такую деликатную форму, что о передаче вещей почти год не знал никто, кроме самих дарителей и матери.
И вот настал решающий день. Румянцев Федор Селиверстович — 1916 года рождения, русский, комсомолец, образование семь классов — стоит навытяжку перед комиссией Московского техникума специальных служб Гражданского воздушного флота.
«Из Калуги? — строго переспросил начальник техникума Добровольский и протянул загадочно: — По-нят-но».
Характеристики у юноши прекрасные. Личные увлечения похвальные: астрономия, радиотехнике, рисование… Рост гренадерский. Хотя с виду и худощав, но здоровья отменного. Федя слышал, как во время медицинского осмотра один врач сказал другому, продолжая какой-то свои профессиональный разговор: «А самый крепкий из нынешних курсантов — вон тот, калужанин тощий». И бесцеремонно указал пальцем на Румянцева, стыдливо прятавшеюся за спины других голых новобранцев: «Точно говорю: двужильным родился. Экая, право, жердина!»
На комиссию семья снарядила Федю очень прилично. Ради такого случая брат Сергей одолжил пиджак, а муж сестры (она только что вышла замуж) — свои брюки. Правда, шурин был среднего росточка, так что брюки оказались коротковаты, поэтому Румянцев подошел к столу, за которым сидела комиссия, на шаг ближе, чем полагалось. Все шло благополучно, комиссия одобрительно кивала головами, как вдруг один из сидевших за столом замер, вскинув брови, и прижал пальнем анкету, будто какую букашку придавил. Не отрывая своего пальца от бумаги, он передвинул анкету по столу своему соседу. Тот глянул в строку, ахнул и передвинул анкету дальше. Это была катастрофа. Прозвучал приговор: принять не можем — по возрасту. «Тебе, Румянцев, еще и шестнадцати не исполнилось. Приезжай на следующий год.»
Федору показалось, что жизнь его кончилась на пороге осуществления мечты. Целый год ожидания! Он не представлял себе, как сможет пережить этот год. Не помня себя, повернулся, пошел к двери. И тут услышал резкий голос Добровольского: «Румянцев! Подожди в коридоре».
Ждать пришлось долго. В чал, где заседала комиссия, входили все новые претенденты и потом выходили — одни с видом победителя, другие понурив головы. Вот уже и последний вышел, а комиссия все совещалась.
