Был период, когда она играла совершенно неосознанно, потом слишком осознанно, и наконец теперь она играла так, как надо.
Уголки ее губ были слегка приподняты в улыбке.
«На волосок, — подумалось мне. — Едва-едва».
Я ушел, оставив их вдвоем, как друзей, встреченных случайно на улице, — ее и арфу.
Я помчался в отель, чтобы отблагодарить ее единственным способом, который был теперь мне известен: делать свою работу, и делать ее хорошо.
Но по пути я зашел в «Дулиз».
А песня все звучала, и шаг был легок, и ни одно любящее сердце не было ранено, когда я тихонько приоткрыл дверь паба и заглянул туда, ища глазами человека, которому мне так хотелось пожать руку.
