Дж. Б. Шоу — Евангелие от Марка, глава V | страница 6
Уиллис, закрыв глаза, дал волю своему гневу.
— Любой, кто осмелится тронуть мистера Шоу, да поможет мне Бог, будет убит!
Он в ярости повернулся на бок, закусив кулак.
В полутьме он чувствовал, как рот Клайва продолжает двигаться.
— Убит? Ладно, ладно. Жаль. Спокойной ночи.
Час спустя Уиллис заглотил пару пилюль и провалился в сон.
В ночи ему снилось, что благого святого Иоанна жгут на костре и в разгар казни какая-то некрасивая девушка обратилась к старику, на манер греческих стоиков опутанного веревками и виноградными лианами. Борода старика была огненно-рыжей, хотя огонь до нее еще не добрался, а его ясные голубые глаза были неистово устремлены в Вечность, презирая пламя.
— Отрекись! — взывал ее голос. — Покайся и отрекись! Отрекись!
— Мне не в чем каяться, а значит, нет необходимости в отречении, — спокойно ответил старик.
Языки пламени набросились на его тело, словно стая обезумевших мышей, спасающихся от пожара.
— Мистер Шоу! — вскрикнул Уиллис.
Он проснулся и подскочил на кровати.
Мистер Шоу.
В комнате было тихо. Клайв спал в своей кровати.
На лице его играла улыбка.
Увидев эту улыбку, Уиллис с криком отскочил назад. Он оделся. И побежал.
Он падал, словно осенний лист, в аэротрубе, с каждым нескончаемым мгновением становясь старше и тяжелее.
В складской каморке, где «спал» старик, было гораздо тише, чем обычно.
Уиллис наклонился. Рука его задрожала. Наконец он прикоснулся к старику.
— Сэр?..
Тот остался неподвижен. Борода его не ощетинилась. И глаза не загорелись голубым огнем. И губы не взрогнули, произнося дружеские проклятия…
— О мистер Шоу, — произнес Уиллис. — Значит, вы мертвы, господи, вы действительно мертвы?
Старик был мертв, если можно так сказать о машине, которая перестала говорить, генерировать электрические заряды мысли, двигаться. Его фантазии и философские высказывания, словно снег, застыли на его сомкнутых губах.
Уиллис поворачивал тело так и эдак, пытая отыскать какой-нибудь надрез, рану или кровоподтек на коже.
Он думал о предстоящих годах, долгих годах пути, когда не будет рядом мистера Шоу, с которым можно вести беседы, просто поболтать, посмеяться. Женщины, лежащие на складских полках, да, женщины в койках поздними вечерами, хохочущие своими странными, записанными на пленку голосами, совершающие свои странные механические движения и произносящие те же глупые слова, которые произносились среди тысяч ночей, в тысячах миров.
— О мистер Шоу, — прошептал он наконец. — Кто это с вами сделал?