А у Шахрина день рождения на носу — 22-го числа. С алкоголем трудно, «у Антона грузчики знакомые в магазине, он вино покупал в больших количествах» (Бегунов). Антон достал на день рождения два ящика алжирского сухого красного вина, у него дома стояли. Нифантьев: «Ко мне заехал Северин, я говорю: «Давай-ка, друг мой Валера, пару бутылочек-то выпьем». Чтобы, значит, я смирился и решил ехать. Мы выпили, и не парочку, и поехали на вокзал».
В поезде Антону не понравилось, что он высказал собратьям по группе. «Ему шутливо посоветовали: «Кончай стонать» — рассказывает Шахрин, — он хватает гитару, плащ и, ни слова не говоря, бежит по коридору. Мы посылаем Анвара узнать, куда он, Анвар возвращается, говорит, что Антон вышел из поезда и ушел. До отправления две минуты, мы в недоумении выскакиваем из вагона». «Я взял гитару и вышел,» — Нифантьев. Остальные стояли у ресторана «Старая крепость», поезд без них шел в неведомый город Урай. Поехали к Шахрину, «и у него так мы глухо забухали — просто кошмар» (Бегунов). Главное, непонятно было, что делать. Несколько раз посылали гонца Анвара к Антону, он возвращался, говорил, что Антон дома, но не открывает. Так прошло двое суток, пока не позвонили в дверь Шахрину.
«Входит человек, полу бык такой, явно связанный с бандитами, и говорит: «Вы что, козлы, творите?» — рассказывает Бегунов. — Был жесткий разговор, и мы поняли, что нас плющить будут, если не поедем».
Урай — насыпной город на песке, туда самолетом завезли аппаратуру, приехали люди с буровых, руководство, пафосное мероприятие, которое из-за чайфов оказалось на грани срыва. И людей послали на самолете в Свердловск, чтобы они, во что бы то ни стало, притащили группу. «Чайф» погрузили в самолет, там они стали думать: что же делать?.. «Решили с Вовкой: никаких соляков, две гитары с драйвом втыкаем, я — по низким, ты — повыше, играем без баса, — говорит Шахрин. — Барабаны в середину выдвинули, вдвоем встали по боками и с дикой злобой лупили с мыслью: пусть побьют, но мы вышли»..:
«Более дебильного и странного выступления я не припомню, — это уже Бегунов, — мы как на паровоз бросились, все мыслимые и немыслимые педали врубили, создали шум; в общем, выкрутились». Самое странное, что публика аплодировала и даже танцевала… В финале подошел Женя Горенбург, который играл в том же мероприятии со своей группой «Топ», и сказал: «Слушайте, это настолько необычно!.. Мне понравилось».
Шахрин: «И нам сказали эти люди уголовной наружности, что два несостоявшихся концерта они нам прощают. Объяснились, и с нами уже довольно мило разговаривали, единственное, что по тем временам нам предлагали сумасшедшие деньги, по две тысячи за концерт, и мы их не заработали. Естественно, Антона по приезде видеть не хотели. Но и он нас видеть не хотел».
