Не отрываясь, смотрю на фотографии в маминой руке. Потом беру ту, где Юкико с мальчиком, со мной. Рука дрогнула, снимок упал на пол. На обороте я замечаю несколько слов, написанных нетвердым почерком: «Сынок, ты — самое дорогое, что есть у меня в целом мире».
Снова вглядываюсь в мамино лицо, беру ее холодеющую руку. Мои слезы капают на наши сомкнутые ладони.
I
Запрокинув голову, я смотрю в небо.
Затянутое плотными облаками, оно простирается до бесконечности. Стоит жаркая и влажная погода, редкая для конца лета. Раннее утро, но моя рубашка уже вся мокрая от пота.
Над головой проносятся две ласточки: снуют туда-сюда между крышей дома и электропроводами. Скоро они улетят на юг, в теплые края. Вот бы и мне стать такой же свободной, как они.
Мама однажды сказала: «Если бы можно было родиться второй раз, я бы хотела родиться птицей».
Иду по узкой тропинке, которая тянется вдоль пруда, — это самый короткий путь к дому моего дяди. Я несу ему початки кукурузы, сваренные мамой. От кукурузы, обернутой в газетную бумагу, исходит жар. Весь день дядя работает на дамбе Аракава, где идет строительство отводного канала. Он перевозит на тачке землю и гравий. «Платят мало, но это все же лучше, чем ничего».
На берегу пруда зацвел аир. Останавливаюсь и смотрю на него. «Странно, — думаю я. — Аир обычно цветет в мае или в июне». Ветра нет, водная гладь неподвижна.
Вдруг вспоминаю, что сказала мама накануне вечером: «Вот уже несколько недель в доме совсем не видно крыс». Мне казалось, это хорошо, потому что крысы мешали нам спать. Но на мамином лице было беспокойство.
Бросаю в пруд камешек. Круги на воде расширяются, дрожат, колеблются. Смотрю на них, пока они не пропадают. Потом снова иду дальше быстрым шагом.
Когда я прихожу к дяде, он уже собирается идти на работу. Он удивлен видеть меня так рано утром.
— Что случилось, Йони? — спрашивает он. — Мама заболела?
Я улыбаюсь, качая головой:
— Нет. Ни сегодня, ни завтра мама не работает. Хозяин вместе с семьей уехал отдыхать в деревню.
И протягиваю ему сверток с кукурузными початками. Он с любопытством разворачивает бумагу. На мгновение я задерживаю взгляд на его длинных тонких пальцах, непривычных к грубой работе.
— Кукуруза! — вскрикивает он. — Спасибо!
Он кладет бумажный сверток в сумку и достает из кармана залатанной рубахи несколько монет.
— Купи себе конфет, — говорит он и кладет деньги мне в ладонь.
— Так много!
На эти деньги можно купить столько конфет, что их хватит надолго. Дядя, очень довольный, гладит меня по голове.
