– Я ни о чем тебя не прошу, – сказала она подошедшему Карлу, – просто посиди со мной немного, прежде чем уйдешь. Это ты можешь для меня сделать?
– Конечно, – ответил Карл.
Камень, на котором сидела Саддха, оказался на удивление теплым.
– Если бы ты остался со мной, я открыла бы для тебя Шамбалу, – после долгого молчания произнесла Саддха.
Карл горько усмехнулся и отрицательно покачал головой.
Саддха придвинулась ближе и положила черноволосую головку ему на плечо.
– И отцу ты понравился, – продолжала она, перебирая тонкими, нежными, но сильными пальцами его пальцы, – он сказал, что при других обстоятельствах из тебя получился бы хороший отец для его внуков… А вот я не понимаю и не хочу понимать, что это за обстоятельства такие… что может быть сильнее любви… Я же чувствую, что нравлюсь тебе!
Карл не стал ее в этом разубеждать, чтобы еще больше не обидеть и не ранить. Он сделал типичную ошибку всех мужчин – попытался объясниться с ней (а заодно и с самим собой) на рациональном уровне.
Но его объяснения – долг, верность, честь – ничего не значили для влюбленной Саддхи. Она по-прежнему не видела в них никакого противоречия своим совершенно естественным и оправданным желаниям и не понимала, отчего светловолосый красавец так упрямится.
– О, если бы ты согласился остаться со мной, – пела она нежным, хрипловатым от недавно пролитых слез голосом, – хотя бы ненадолго… на день, на вечер, на час!
Тепло от камня и от ее тела поднималось в морозный воздух невидимой струей и окутывало его ленивой, расслабляющей истомой.
Все, сказал себе Карл, надо уходить. Прямо сейчас.
И встал.
– Подожди! – встрепенулась Саддха, – поцелуй меня на прощанье! Оставь мне на память хотя бы один поцелуй!
Помедлив, он взял в ладони ее заплаканное личико и коснулся губами девичьего лба.
Две сильных и гибких, как змеи, руки взметнулись вокруг шеи Карла.
– О нет, не так, – зашептала Саддха, пригибая его голову к себе, – совсем не так…
* * *
«Благородный муж может быть легко уловлен сетью собственной доброты», – говорил Дэнкэй. Хотя, вероятно, эти слова принадлежат не ему, а Конфуцию или еще кому из великих… неважно, в конце концов!
А важно, что именно так и произошло с нашим героем.
Повторимся – Карл жалел Саддху и ни в коем случае не хотел ее обидеть или огорчить.
Она была ему симпатична.
Он ей сочувствовал. Он ее понимал.
Ну, в самом деле, какой здесь была жизнь у молодой пылкой девушки?
Ее отец, философ и мудрец, мог сколько угодно восторгаться чистотой горного воздуха и золотыми, в полнеба, закатами, но она-то наверняка чувствовала себя одинокой среди этого замороженного великолепия. Отец, яки, снежные люди и – крайне редко, если верить Дэн-Ку, – фанатики-альпинисты составляли все ее общество.
