Это известие растревожило Антонину Кузьминичну куда больше, чем она предполагала сначала. Танька оказалась вовсе не такой простой, как все когда-то думали, а потому вполне может закрутить новую интригу. Все дело упирается только в то, что Юра Майоров ее никогда не любил. А вот Лану… Не от Таньки, а от Ланы, которая не смогла ему простить Ермакову, он и сбежал в армию. Ведь Кондратенко не могла знать, что у Майорова ничего с Татьяной не было, если он и сам в этом сомневался.
Ермакова родила в июле, и по выписке из роддома принесла свежеиспеченного малыша Антонине Кузьминичне. Видимо, уже тогда она удостоверилась в том, что Юру женить на себе все равно не сможет. Изумлению учительницы математики не было предела. Она выгнала бы самозванку в три шеи вместе с довеском, если бы Женька не признался в отцовстве. Антонина Кузьминична, после того как несколько раз неслабо приложилась к спине сына той самой скалкой из цельного куска дерева, долго пыталась его убедить, что такая авантюристка, как Ермакова, после него вполне могла переспать еще с половиной мужского населения Дольска. Женька с этим не спорил, но считал себя виновным в том, что действительно хотел попользоваться ею, раз она все равно уже не девочка и сама откровенно набивается на интим. А сынишка Ермаковой очень скоро стал так похож на Женьку лицом, что никаких сомнений в том, кто приходится ему отцом, не осталось. Но жениться на Татьяне Евгений тоже отказался наотрез.
– Но ведь она тебе вроде бы нравилась, – сказала Антонина Кузьминична.
– Я просто приглядывался к ней по твоему же совету.
– Ну кто ж знал, что все так выйдет? Внешне она мне нравилась, такая была смирная, тихая. Скромницей казалась. Я ж не была их классной руководительницей, чтобы суметь разобраться в ее характере. Впрочем, Ермакова всем сюрприз преподнесла, даже собственным родителям.
Когда через полгода после рождения сына Женька сказал, что сделал предложение Лане Кондратенко, Антонина Кузьминична опять обомлела.
– Да ты что, совсем с ума сошел?! – вскрикнула она. – У нее ж сердечная драма!
– Знаю я все про ее драму. Излечу. Люблю я ее.
– Когда ж ты успел влюбиться-то?
– Честно говоря, именно тогда, когда по твоему совету к Таньке приглядывался. Они ж подругами были. Я не смел ничего предложить Лане, потому что знал: она влюблена в Майорова. Теперь вот смог…
– А ты уверен, что у нее к Майорову все перегорело?
Женька потерзал рукой свой нос, как всегда делал в минуты волнения или раздумий, и ответил:
