– Я все равно буду рожать!
– Но ведь тебе надо как-то закончить школу! – ужасалась директриса. Она и готова была понять десятиклассницу Ермакову, и даже устроить той обучение на дому, когда у нее, как говорится, живот на нос полезет, но что-то ей во всей этой истории не нравилось. Она помнила, как Антонина Кузьминична Чеснокова приводила в ее кабинет эту Татьяну вместе с Майоровым и Кондратенко. Помнила, как Ермакова отказалась от молодого человека, а также то, с каким жаром говорила о своей любви Светлана. Да и сам Майоров, похоже, был влюблен именно в Кондратенко. С ней же он до этого происшествия и ходил по школе чуть ли не за ручку и с самым счастливым лицом. Как же он так опростоволосился? Почему же Ермакова, а не Кондратенко носит его ребенка, если это дитя все же майоровское? Конечно, было бы лучше, если бы никто никаких детей не носил, но если уж носят, так носили бы… Заплутав в разных вариациях глагола «носить», Лидия Ивановна от своих любимых очков подняла глаза на Таню, которая дерзко ответила ей: «Ну и что!» – и спросила:
– А ребенок-то тебе нужен?
Ермакова опоздала с ответом всего лишь на пару минут, но этого вполне хватило на то, чтобы умудренная опытом директриса утвердилась в своих подозрениях: что-то здесь не то.
– Может быть, помочь от него избавиться? – спросила она. – Я знаю хорошего врача.
– Ни за что! – отбрила ее Таня.
Лидия Ивановна отпустила непокорную ученицу, потому что на данный момент не представляла, ни что сказать, ни что сделать. Одно знала точно: ей, как члену партии, придется хапнуть кучу выговоров по этой линии. Хорошо, если без занесения в учетную карточку. Впрочем, на это нечего и рассчитывать. За беременность, допущенную в детском учреждении, еще придется хлебнуть всякого полной ложкой.
Разумеется, Танина мать требовала, чтобы дочь сходила в женскую консультацию и даже собиралась идти туда вместе с ней. Таня как могла жестче заявила, что с того момента, как с ней эта беременность приключилась, она является полностью взрослой, уже практически матерью, а потому никакие провожатые ей не нужны. Через некоторое время она доложила, что к врачу сходила и что ее состояние подтверждено медицински. На просьбу показать карту беременной женщины Таня грозно рявкнула, что никому больше не позволит лезть в ее дела. Мать, которая всегда была скора на расправу и вплоть до этой истории запросто могла отвесить дочери хороший подзатыльник, почему-то съежилась, скукожилась и все свои требования сняла.
