Возвращаться домой Нелли не любила всю жизнь.
То есть с тех пор не любила, как стала жить самостоятельно, отдельно от Тани. Но это было так давно, что теперь, к шестидесяти годам, всю ее жизнь можно было уже считать отдельной. Детство и короткая несамостоятельная часть юности казались сквозь годы такими призрачными, словно принадлежали не ей, а какому-то другому человеку. И это ощущение призрачности было понятно: ведь все главное, что случилось в ее жизни, случилось, уже когда она жила одна.
Нелли поднялась к себе – на чердак, как говорили здешние завсегдатаи. В ее мастерской было что-то парижское, это не могло не нравиться и нравилось всем. Кроме Ваньки: сына с детства раздражали любые признаки богемности.
«Долго ему пришлось с той девчонкой возиться?» – вспомнила Нелли, открывая входную дверь.
За два дня, проведенные в Питере, она, конечно, забыла, что, уезжая, оставила сына в мастерской. Но зачем ей было держать это в голове? Не в тайге же она его оставила, тревожиться не о чем. Впрочем, если бы и в тайге – Ванька так хорошо умел не просто ладить с действительностью, а управлять ею, что трудно было представить обстоятельства, при которых о нем следовало бы тревожиться. Во всяком случае, когда он в Москве и у него есть крыша над головой.
Таня, правда, не разделяла такой Неллиной уверенности в отношении сына, но почему – не объясняла.
Посередине кровати лежало снятое и сложенное постельное белье. Значит, Ванька ночевал все-таки, менял постель.
«Интересно, дала она ему или нет? – подумала Нелли. – Да ну, конечно, дала. Ему-то!»
Она смутно помнила девушку, из-за которой Ванька остался в мастерской, – так, что-то неказистое, совершенно неприметное. Но если бы и что-то особенное, все равно трудно было вообразить женщину, на которую не произвел бы впечатления ее сын.
«Главное, и не старается ведь нисколько, – подумала Нелли. – Само собой у него выходит. Ну, удивляться нечему. Такая уж ему натура досталась».
Какое впечатление производит на женщин такая натура, как у ее сына, она знала по себе. Если на нее точно такая вот натура произвела впечатление тридцать с лишним лет назад, и до сих пор то впечатление не забыто, то вряд ли женщины разительно изменились за эти годы.
