– Какие там обстоятельства? Ну случилось один раз, а ты уже начинаешь…
– Не один, а двадцать раз, не меньше!
Мы с Алицией предоставили им выяснять свои семейные отношения, а сами прошли вперед. Я поинтересовалась, почему Зося опять в плохом настроении. Оказалось, Зося допустила страшную бестактность. Когда они, уже встретив знакомых, остановились на улице перед витриной какого-то магазина в Иллуме, Зося подвергла резкой критике выставленного в витрине фарфорового монстра, а потом оказалось, что точно такой монстр служит украшением квартиры их знакомых. Желая исправить допущенный промах, Зося принялась безудержно расхваливать другую статуэтку, стоящую рядом с монстром, которая, в свою очередь, считалась пределом безвкусицы и которую хозяева, сгорая от стыда, были вынуждены держать по каким-то семейным соображениям. Короче, хихикая, заключила Алиция, Зося проявила фатальное отсутствие вкуса, и при этом единственным человеком, обратившим а это внимание, была она сама. Вторым человеом, похоже, станет Павел.
– А у нас для тебя приятный сюрприз, – я тоже сочла нужным поделиться новостями.
– Какой сюрприз?
– Дома увидишь, Зося тебе не сказала?
– Нет, ничего не сказала. О господи, что вы еще выдумали?
– Придешь – увидишь. И не исключено, что с удовольствием употребишь.
Алиция прибавила шаг. Зося с Павлом остались далеко позади.
Вот мы уже подошли к дому.
– Неужели Эльжбеты до сих пор нет? – удивилась Алиция. – В окнах темно.
– Может, она в ванной, там ведь нет окна. А может, уже спит.
– Вряд ли, она ложится поздно.
Алиция никак не могла отыскать в сумке ключи, тогда я вынула свои и отперла дверь.
– И куда они могли подеваться? – бормотала Алиция, входя следом за мной и продолжая копаться в сумке. – Всегда кладу в это отделение… А, Эльжбета все-таки дома, – сказала она, зажигая свет в прихожей. – Ты чего сидишь в темноте? А где ваш сюрприз?
Стоя перед зеркалом в прихожей, она выкладывала на подзеркальник содержимое сумочки, что-бы найти затерявшиеся ключи. Я прошла в комнату и нажала на выключатель лампы, висящей над низеньким столиком.
На вопросы Алиции никто не ответил. Эльжбеты не было видно, а я тоже молчала, ибо как вошла, так и окаменела на пороге, будучи не в силах вымолвить ни слова.
В сильном свете лампы, висящей низко над журнальным столиком, моему взору предстал какой-то совершенно незнакомый мужчина. Он сидел на диване перед этим столиком лицом к двери, причем сидел странно, наполовину съехал под стол, откинувшись на спинку, запрокинув голову и бессильно опустив руки. Около правой лежал какой-то журнал, около левой – виноградина. Но самым страшным было его лицо – жуткого сине-зеленого цвета, рот разинут, глаза вылезли из орбит.
