Оба бойца были в одних рубашках и внешне казались находящимися в совершенно равных условиях, но, когда итальянец удваивал усилия в яростном броске, у него на губах выступала пена, а дыхание становилось хриплым; шотландец же, сдерживая натиск, спокойно срывал все планы нападающего. Тот заставлял соперника работать то примами, то секундами, менять защиту терциями на защиту квартами, парируя удары то высоко, то низко, и выгибал тело, как только можно, в поиске уязвимых мест в обороне рыцаря — но все тщетно. Неодолимый Криштон, перед которым была бессильна любая хитрость, отражал все атаки и с невероятной ловкостью как в парировании, так и в перемещениях разрушал все замыслы противника. Только теперь в голову непобедимого доселе итальянца начала закрадываться мысль о том, что кто-то может превзойти и его. Несравненный же Криштон решил, что пора положить сокрушительный конец затянувшемуся поединку, чтобы не обмануть ожиданий дам и надежд герцога. Он просто перевоплотился, обернувшись из защищающегося в нападающего, и совершил, в защиту чести герцогской семьи и в воздаяние за кровь троих убитых здесь ранее, следующее: провел длинную стоккаду de pied ferme; отскочил и нанес еще один удар, на долю секунды зафиксировав клинок в теле соперника; и наконец, сделал последний шаг назад и, резко стартовав с правой ноги, вогнал рапиру в живот итальянца, горло и сердце которого уже были пробиты предыдущими двумя ударами. Таким образом он отмстил за трех вышеупомянутых господ, которые были убиты тремя такими же ударами. Итальянец, чувствуя, как жизнь покидает его вместе с вытекающей кровью, успел сказать только одно — что он умирает со спокойной душой, ибо принял смерть от руки самого храброго воина».
Джеймс Криштон был не только талантливым бойцом, но и в целом очень способным и образованным молодым человеком, так что неудивительно, что герцог Мантуа питал к нему особую привязанность, и тем более — после славной победы над заезжим бойцом. Видя, что Винченцо ди Гонцага, сын герцога, имеет склонность к литературе и искусствам, правитель приставляет Криштона к сыну в качестве компаньона и наставника. На беду, сам Винченцо оказался человеком злобным, мстительным и имел много плохих привычек.
Как рассказывает нам сэр Томас Уркухарт, после победы над итальянцем на глазах у всего города красавицы Мантуа готовы были пасть к ногам героя. Среди толпы красоток он бы и жил счастливо, но, к сожалению, нашлась среди них одна, захватившая гораздо больше его внимания, чем все остальные. К большому сожалению, и принц тоже начинает питать пристрастие именно к этой особе, в связи с чем у него развивается ревность к шотландцу, перерастающая в смертельную ненависть. Как-то раз последний возвращался от предмета своей страсти, по бытовавшей в то время среди итальянской знати манере играя на мандолине. На него набрасываются с полдюжины вооруженных бандитов, чьи лица тщательно закрыты масками. Криштон вынимает рапиру и кинжал и так умело обороняется, что вскоре двое нападающих уже повержены наземь, трое — бегут, а у шестого он выбивает оружие, срывает с него маску и видит принца Винченцо, своего молодого господина. Да, он лишь разоружил противника, да и то — защищаясь, а ведь мог бы и убить. Потрясенный своим открытием, он становится на колено и с поклоном возвращает принцу его рапиру. Винченцо, пьяный от вина, разъяренный своим поражением, подлый и мстительный по природе, принимает рапиру и тут же протыкает ею рыцаря насквозь. Так в юном возрасте двадцати двух лет завершилась жизнь Восхитительного Криштона.
