Ее взгляд обратился на меня, и я поспешил отвести глаза, уткнувшись в книгу. Мое лицо было ей не знакомо, но глаза она узнала бы. Не могла не узнать.
Пусть она уйдет, взмолился я про себя, тогда я снова смогу дышать.
Пусть она купит книгу, взмолился я про себя, тогда мне волей-неволей придется заговорить с ней.
— Грейс, — позвала одна из девушек, — иди сюда. Смотри, что я нашла. «Как поступить в колледж вашей мечты. Формула успеха». Здорово.
Она склонилась над полкой и стала рассматривать пособия для подготовки к вступительным экзаменам в колледж, и я медленно перевел дух, глядя на ее озаренную солнцем длинную спину. Судя по наклону плеч, интерес ее был продиктован исключительно вежливостью; когда ей показывали очередную книгу, она кивала, но мысли ее, казалось, были заняты чем-то другим. Солнечный свет, льющийся сквозь витрины, играл на ее выбившихся из хвоста волосах, превращая каждую волосинку в мерцающую золотую нить. Она еле заметно кивала головой в такт музыке, играющей где-то на верхнем этаже.
— Привет.
Я вздрогнул от неожиданности. Передо мной стояла девушка. Не Грейс. Другая, темноволосая и загорелая. На плече у нее висела громоздкая фотокамера, а взгляд ее был прикован к моим глазам. Она ничего не сказала, но я понял, о чем она думает. Увидев цвет моих глаз, люди обычно принимались исподтишка поглядывать на меня или откровенно таращиться; эта, по крайней мере, вела себя честно.
— Не возражаете, если я вас сфотографирую? — спросила она.
Я задумался в поисках отговорки.
— У некоторых первобытных племен есть верование, что тот, кто их фотографирует, похищает их душу. По-моему, это очень разумно, так что прошу прощения, но никаких фотографий. — Я с извиняющимся видом пожал плечами. — Если хотите, можете поснимать магазин.
У прилавка выросла третья девушка: густые светло-каштановые волосы, россыпь веснушек и такое количество энергии, что я немедленно почувствовал себя утомленным.
— Глазки строишь, Оливия? У нас нет на это времени. Вот, мы это возьмем.
Я взял у нее «Формулу успеха», а сам украдкой покосился на Грейс.
— Девятнадцать долларов девяносто девять центов.
Сердце у меня колотилось как безумное.
— За книжку в мягкой обложке? — вскинула брови веснушчатая, однако же протянула мне двадцатку. — Сдачи не надо.
Мы не держали жестянку для мелочи, но я положил монетку в один цент на прилавок рядом с кассой и стал медленно упаковывать книгу, в надежде на то, что Грейс подойдет посмотреть, в чем причина такой заминки.
