Но Бобби продолжал неподвижно лежать пластом, молчаливый и безучастный, и профессор Билл, наконец заметив это, поспешил закруглить свою вдохновенную рапсодию. Вздохнув, он пришел к очевидному выводу, что мальчик остро нуждается в психотерапии, дабы преодолеть вполне понятное чувство вины, связанное с тем прискорбным фактом, что по глупой шалости Бобби погубил своих любящих родителей, а также брата и сестру.
И это еще одна, глубочайшая ошибка! Потому что Бобби Росс, будучи абсолютно нормальным американским десятилетним мальчиком, имел ничуть не большее представление об угрызениях совести, чем Пиноккио до встречи с говорящим Сверчком. Ему и в голову не пришло, что именно он послужил причиной трагической катастрофы. Но когда профессор Билл мягко и деликатно указал своему подопечному на данный факт, Бобби внезапно разразился неистовыми слезами.
Словом, бедному, уже немолодому профессору Биллу пришлось изрядно потрудиться, помогая несчастному ребенку так или иначе укрощать свою боль. Как душевную, так и телесную, сопряженную с процессом трансформации Бобби в бессмертного. Этой телесной боли оказалось намного, а точнее сказать, во много раз больше, чем кто-либо из ученых медиков сумел заранее предположить. Невзирая на новую и крайне полезную информацию, извлеченную в процессе предыдущей попытки.
Профессор Билл досконально изучил каждую фразу в досье Бобби Росса, обращая пристальное внимание даже на пустячные детали. Он старательно просмотрел метр за метром абсолютно все видеоматериалы, отснятые оперативниками, которые изъяли Бобби из истории. И уж конечно, он никак не мог не обратить внимания на амбар с примитивной бейсбольной фреской.
Слезы навернулись на глаза сентиментального профессора, когда он вдруг сообразил, что эта аляповатая фреска с фигурой героического игрока — последнее впечатление Бобби перед самой катастрофой…
Финальное счастливое воспоминание.
Последний золотой момент его невинности.
— И что же сделал профессор Билл? — интересуется Клит, в свою очередь, запуская руку в ледяную жижу. — Нет, постой! Не говори, не надо, я уже догадался. Он использовал изображение амбара как терапевтический объект для мальчика, верно? Объект, на котором ты должен сфокусироваться, когда боль становится нестерпимой. И тогда ты легко убежишь от боли в счастливое место, хотя только в своей голове. Что-то вроде аварийного клапана, так?
— Ты прав. Именно так он и поступил.
— Тут осталась только мускатная шипучка. Хочешь?
