Стром терпеть не мог плавать. Но раз уж все мы окунулись в озеро, он тоже туда залез — просто чтобы оказаться рядом. Я знала, почему он боится воды, и понимала его, как саму себя… и все-таки посмеивалась над ним.
Мы плескались в озере, стягивая в воду трухлявые бревна и пытаясь утопить их в иле, пока взрослые бобры не начали сердито распекать нас на примитивном языке жестов: Нет! Мешать работа! Испортить дом! Сказать Баскинам!
Тогда мы выбрались на берег и стали сушить мокрую одежду в лучах вечернего солнца. Вскарабкавшись на яблоню, Мануэль насобирал для нас спелых плодов. Мы немного отдохнули. Пора было возвращаться на ферму. Стром скатал несколько воспоминаний в клубок.
Это для Мойры, — объяснил он.
Кванта вдруг насторожилась, и мы все это почувствовали.
Дом, — послала она нам. — Раньше его здесь не было.
Она сидела высоко на берегу, и мне пришлось подождать, пока ее мысли доберутся до меня сквозь влажный, густой от цветочной пыльцы воздух. На другой стороне озера, напротив бобровой плотины, действительно стоял маленький домик, почти незаметный среди тополей, засыпавших землю снегопадом пуха.
Я попыталась вспомнить, был ли он здесь прошлым летом, но тогда никто из нас не смотрел в ту сторону.
Это Баскины выстроили себе дачный домик, — подумал Стром.
Зачем, если у них есть нормальный дом в миле отсюда? — ответил Мануэль.
Может, это домик для гостей, — подумала я.
Пойдем посмотрим, — предложил Бола.
Никто не возражал, хотя я, разделяя всеобщий энтузиазм, все же подумала: Что сказала бы Мойра?
Но ее здесь нет.
Перепрыгивая с камня на камень, мы перебрались через впадавший в озеро ручеек. Земля под тополями больше всего походила на клочковатый белый ковер. В неуспевшей просохнуть одежде было прохладно. Мы переступили через колючие побеги плюща и обогнули ствол ядовитого дуба с пятиконечными листьями.
Возле дома, в тени, был припаркован флаер.
Коноджет 34 J, — сообщил Мануэль. — Полетаем?
Управление небольшими летательными аппаратами мы проходили еще в прошлом году.
Земля возле дома была расчищена от кустарника, а на освободившемся месте вдоль стен хозяева разбили цветочные клумбы. Перед домом, на самом солнцепеке, выделялся прямоугольник огорода: помидоры, тыквы, кабачки и фасоль.
— Это не летний дом, — сказала я вслух, поскольку Кванта была сейчас вне поля зрения. — Здесь кто-то живет.
Мануэль пошел вдоль огорода, чтобы поближе взглянуть на флаер. Я чувствовала, что машина ему нравится, он испытывал явное удовольствие от ее мощи и изящества форм.
