— Красиво, — сказала женщина печально. — Смертельно красиво. Танец холодной смерти, ядовитый пляс искрящих снежинок — всё это так завораживает!
— Весьма завораживает, — согласился Ионыч робко.
— Вы знаете, что местный снег губителен для человеческого организма? Что, в отличие от снега на Земле-матушке, этот снег кроме воды содержит вредные для здоровья канцерогенные добавки?
Ионыч почесал макушку. «Дама-то интельгентная попалась!» — подумал он с уважением и некоторой опаской.
Сказал:
— Я что-то читал об этом, госпожа.
— Современные люди так мало читают! — Женщина печально вздохнула. — Это так меня беспокоит! — Она прижала руку к сердцу.
— Вы совершенно правы, уважаемая… — заикаясь, пробормотал Ионыч. — Тут я с вами спорить не буду: не читают; не хотят, собаки, читать.
— Зачем вообще нужно спорить? — Женщина закрыла глаза. — Споры отдаляют людей друг от друга. Почему люди не примут одну точку зрения, единственно верную?
— Простите, почтенная, — вежливо сказал Ионыч, — я — человек простой, в философии не силен, но тут с вами соглашусь на сто процентов: споры нафиг не нужны. Не переношу, когда со мной спорят, убить такого спорщика готов!
— Мы с вами понимаем друг друга, — помолчав, прошептала женщина. — Я ощущаю смутное родство с вашей простой русской душой.
Ионыч почувствовал, что краснеет.
— Как вас зовут? — пробурчал он.
— Ах, разве это имеет значение? Здесь, на чужой планете, вдали от матери-Земли мы нашли друг друга; к чему нам имена? клички? звания? Зачем все эти несущественные символы собственного бессилия перед могуществом природы? Разве мы не можем сойтись в танце страсти без ненужных имен?
Ионыч из слов незнакомки понял, что пора переходить к более активным действиям. Он сделал шаг к красавице, намереваясь заключить ее в сладкие объятья, но в этот момент в коридоре зажегся яркий свет.
— Анна!
Отморгавшись, Ионыч увидел, как старик Пяткин насильно уводит незнакомку. Ноги женщины заплетались, она бормотала под нос: «Это судьбоносная встреча… боги предначертали…», но сопротивляться не пробовала. Пяткин без слов затолкал женщину в пустую сумрачную комнату, запер дверь на ключ. Изнутри послышалось мелодичное пение.
Ионыч почувствовал себя обделенным.
— А чего это вы, почтенный Пяткин? — спросил он с раздражением. — Мы тут, между прочим, беседовали; о высоком, кстати.
Старик повернулся. Шарф, закрывавший нижнюю половину лица, чуть сбился, стало слышно хриплое стариковское дыхание.
