Существо освободило ее медленно и весьма неохотно, не отрывая свой взгляд от лица. Его рука опустилась вниз, чтобы взять почву и нанести ее на раны. Конечно! Земля. Она помогала ему выкапывать горсточки земли и наносить на его раны. Их было так много. После первой горсточки, он лежал неподвижно, стараясь сохранить свои силы, а его пристальный взгляд был направлен на ее рану. Он не моргал, темные глаза не отрывались от нее.
Шиа весьма нервно поглядывала вверх на выход из подвала. Много времени она была без сознания. Солнце должно скоро взойти. Она наклонилась над ним и стала поглаживать его волосы, испытывая прилив странной нежности. По какой-то необъяснимой причине чувствовала, что ее влечет к этому существу, ощущение было намного сильнее, чем ее естественное сострадание или потребность врача помочь. Она хотела, чтобы он жил. Он должен выжить. Она должна найти способ прекратить его ужасную боль.
— Мне нужно забрать некоторые вещи. Я буду спешить и, как только смогу, вернусь обратно. — Она поднялась на ноги и попробовала сделать шаг.
Он двигался так быстро, что был похож на размытое пятно, когда его руки обхватили ее шею и дернули ее на него. Его зубы снова разорвали ее горло, причиняя мучительную боль. Он пил жадно, словно неконтролируемое дикое животное. Она боролась против боли, против тщетности того, что он делал. Он убивал единственного человека, который мог спасти его. Ее рука вслепую нашла его черные как смоль волосы. Ее пальцы запутались в грязной густой гриве и остались там, когда она резко упала ему на грудь, почти безжизненная. Последнее, что услышала, прежде чем упасть в обморок, это было биение его сердца. Отвратительно, но ее собственное сердце пыталось соответствовать этому устойчивому ритму.
Тишина, потом стали врываться хрипы, когда ее сердце стало бороться за выживание. Существо тупо смотрело на ее мягкое, хрупкое тело. Чем сильнее он становился и чем больше тревожился, тем больше боли появлялось в нем, поглощая его. Он поднял свою руку и прокусил свое запястье, прикладывая рану уже во второй раз к ее губам. Он был не уверен в том, что случилось с ним, боль затмевала все. Он был так долго заживо похоронен, что привык видеть мир в черно-серых оттенках, и не иметь никакой цели. А теперь перед его глазами кружили яркие цвета, вызывая болезненное ощущение. Ему нужно избавиться от этого калейдоскопа оттенков, боль увеличивалась поминутно, а незнакомые эмоции угрожали смести все на своем пути.
