По дороге домой злость и зависть бесследно испарились, их место прочно заняли самолюбование и восторг от осознания скакнувшей в небеса значимости.
Переступив порог и подставив губы для положенного поцелуя, Ирина с удовлетворением отметила про себя — Какое же это наслаждение — быть для человека Всем, его воздухом для дыхания, его водой для утоления жажды, его Солнцем для жизни… И это все Я. И Я не промену бросить камень в любого, кто посмеет оспорить это факт….
Что в тот вечер заставило ее начать профилактику? Его угодливый вопрос — неголодна ли она, его смущенная улыбка или ускользающий виноватый взгляд? Почему он старается не смотреть мне в глаза, что у него на уме?? По-моему он опять навеселе, опять приложился к бутылке… хотя, что ему еще делать, сидя целыми днями дома? Интересно он поднимается к Светке или в одиночку напивается? Думаю — один, к соседке ему запрещено заходить пол страхом смерти…
— Динечка, что-то мне глаза твои сегодня не нравятся. Признавайся малыш, где нашкодил?? — задала она закономерный вопрос, удобно расположившись в мягком шезлонге на балконе. Яркая вспышка его сигареты послужила ответом.
Денис молчал.
(Это становится уже интересным) мрачная мысль оставила на лбу Ирины еле заметную продольную морщинку. Молчать ему никто не разрешал.
Она заставила себя остановиться, лишь увидев его слезы.
Последнее время — ей доставляло странное удовольствие наблюдать процесс их появления, она, отчитывая собеседника и нагнетая атмосферу тем не менее четко следила за гранью, через которую переступить считалось фолом, ошибкой, за моментом скапливания влаги в уголках глаз. Сначала ее подопытные начинали прятать глаза, смотря вниз, в сторону, куда угодно, усиленно моргать, стараясь сдержать непроизвольную реакцию на обиду и унижение, и лишь не имея более возможности скрывать раздражение и злость, не находя более аргументов для защиты, они позволяли предательским каплям, предвестникам поражения, признакам слабости скатиться по щекам. В этот волшебный момент Ирина чувствовала странное, щекочущее возбуждение под ложечкой от утвердившейся власти над человеком, который склонился перед ней в молчании. Наслаждалась его растрепанным, уничтоженным, подчинившимся, признающим ее превосходство и правоту положением.
И на этот раз слеза, мелькнувшая в глазу у Дениса, заставила ее приостановить профилактическую работу по отработке выбранного курса партии и правительства.
Она затянулась сигаретой и внезапно замолчала. На смену беса за ее левым плечом в душу постучал ангел, зашептавший в правое ухо.
