Да, Королевы стареют намного болезненнее Серых Мышек.
Тяжело уступать трон, лучше на нем умирать, чтобы войти в историю. Но это уже ты загнула, Мария Сергеевна.
Ирина, излив на подругу ушат бессильной злобы, решительно налила себе очередную рюмку и не чокаясь на одном дыхании проглотила.
Кризис миновал, подумала Маша и не торопясь, пытаясь сохранить спокойствие из-за невольно нанесенной ей обиды, достала сигарету. Ирина последовала ее примеру.
Некоторое время они молча курили, думая каждая о своем.
Наконец, нервно затушив окурок, Ира, заглянула Марии в глаза
— Ладно, Маш, не обижайся! Ты здесь не причем. Просто ты одна можешь меня выслушать и понять. С тобой я могу быть обычной, такой какая я есть на самом деле. И говорить могу по человечески. Мы же с тобой ничего не делим. Да, подруга?
Маша вздрогнула
— Что?
— Я говорю, мы же с тобой ничего не делим, так ведь?
— Да, Ир, делить нам действительно нечего…у нас с тобой совершенно разная жизнь
— То-то и говорю. Я очень ценю, что ты есть, Маш. И Денис тоже ценит. Кстати, мы совсем забыли о нем, сейчас наберу — скажу, что зависла на часок
Давай наливай, что сидишь. У меня есть желание расслабиться, а у тебя?
Пожалуй, лучше с ней сегодня не спорить.
Маша быстро наполнила рюмки и подняв свою, сказала
— Ир. Давай выпьем за Дениса, тебе повезло с ним. Первый раз встречаю человека, который с такой любовью и теплом каждый раз отзывается о своей жене.
— Ага. Давай. Только могу тебе сказать, дорогая, у него выхода другого нет.
Маша удивленно взглянула на подругу.
— Что смотришь? Да. Именно так. Он же альфонс. Ха — Маш. Да ради Бога — не делай ты такое несчастно — удивленное лицо! А то ты не в курсе, что я полностью содержу его??
— Нет, я не знала. Он же работает? У него магазин…
— Ага, работает, за пятьсот долларов в месяц! Да он в казино в один вечер больше спустит. О чем ты говоришь?!!
Маше стало не по себе. Денис играет? Она первый раз слышала об этом.
— И часто он ходит в казино?
— Да нет — кто бы его туда пустил. Жопе слова не давали.
О Господи…
В этот момент Маше стало противно не от того, что она узнала о тайном пристрастии Дениса, ей до невозможного неприятно стало находиться в обществе Ирины, злой, зарвавшейся, пьяной, говорящей наконец то, что лежало глубоко запрятанное на душе, и всегда было скрыто под вежливой маской. Отвратительные слова, которыми она охарактеризовала человека, ни разу не сказавшего о ней ничего дурного вызвали невольный рвотный спазм. Маша отвернулась в стороны, спрятав лицо, боясь выдать истинные мысли.
