Она облизала верхнюю губу и смущенно опустила глаза.
— Андреа тоже не станем принимать в расчет. Просто не вижу повода.
— Спасибо тебе, Гонза. — Она натянуто улыбнулась.
— Значит, остается Александра. Иркина записка скорее всего предназначалась ей, он не хотел, чтобы об этом узнала Ярмила, но после того, как около полуночи на него насела Валерия, он эту записку не передал. А когда Саша пришла сама, отправил ее обратно спать.
Саша легонько усмехнулась. Удовлетворенно и даже победно. Порой так мало требуется для довольства. Она отпила вина, а я продолжил:
— Однако это только первая альтернатива. Продуманная, неподтвержденная, но, возможно, вполне реальная. Вторая гораздо сложнее. Дело в том, что есть еще одно Иркино письмо, по стечению обстоятельств тоже неотправленное… — Я достал письмо из кармана. — Вот оно. Я хочу, чтобы вы его услышали. Кое-что оно вам прояснит. Например, что Ирка был вовсе не поверхностным и легкомысленным бабником, а деликатным и принципиальным человеком.
Теперь я для разнообразия выбрал Андреа, передал ей приговор убийцы и попросил:
— Будь так добра, Pea…
Она нерешительно взяла письмо и начала читать. Лучшего чтеца выбрать я не мог. Она читала именно так, как требовалось: тихо, без пафоса, почти не меняя интонаций, но с глубоким чувством. Я обвел взглядом собравшихся. Саша слушала с опущенными глазами, Валерия машинально ломала пальцы, то и дело кривила губы, мне даже показалось, что она дрожит всем телом. Лица Ярмилы я не видел, она закрылась ладонями, то же сделала и Мирка. Рудла внешне был спокоен и сосредоточен, только впился взглядом в Андреа, и кончики губ у него то и дело подергивались. Войта мрачно смотрел на то, как Валерия ломает пальцы.
Андреа закончила читать и положила письмо на стол.
— Спасибо, Реа, — произнес я в гробовой тишине. — Для верности еще раз — дата и подпись. Автор подписался только первой буквой имени, а дату не поставил. А жаль. Точная дата нам бы очень помогла. Пришлось мне этим заняться. В понедельник я зашел к одному приятелю, который работает в химической лаборатории. Он заверил меня, что чернила высохли пятнадцать — двадцать дней назад. Вместо даты стоит внизу пометка: «Стрж, суббота». Важная, очень важная пометка…
Я взял Иркино письмо в руки, прочитал обращение и первую фразу:
— «Любимая! Ты ушла, но остаешься здесь со мной…» Вы обратили внимание? «Остаешься здесь со мной…», — повторил я, подчеркивая обстоятельство места. — Здесь, тут, то есть в Стрже. Так что можем исключить кое-кого из числа адресатов и по этой причине. Впервые в Стрже были Саша и Андреа. Из мужчин Рудла и Войта. Значит, остаются Валерия, Ярмила и Мирка, — заключил я. — Теперь дальше: «У меня множество недостатков, — пишет Ирка, — но никогда я не был и не хочу оставаться вором. А украсть у друга жену или возлюбленную — это самое мерзкое воровство…» Пока хватит. Ярмила не замужем, у нее нет парня, который был бы к тому же Иркиным другом. Верно?
