Мы пошли ко входу в ресторан. Я обратил внимание на то, что он ходит так же быстро, как и я. Я также заметил, что у него мой рост - почти шесть футов - и почти мой вес - около 165 фунтов. Мне пришла в голову мысль, что биологически мы очень близки. У нас даже манеры и привычки были схожи - он говорил так же быстро, как и я, не любил тратить время на бесполезные вещи и так же всегда спешил. Позднее я сказал в ФБР, что, по моему мнению, наилучший способ для них подбирать себе секретных агентов заключается в том, чтобы подвести к намеченному объекту биологически близкого к нему человека.
Я даже подумал, что мы оба, вероятно, имеем общие корни в одной и той же части Росии так как у нас у обоих были более тонкие шеи, чем у русских, родившихся в нескольких сотнях миль к востоку от Москвы.
Мне кажется, что в разведке нежелательно использовать коренастого коротышку для вербовки худощавого и высокого человека. Подбирать в качестве вербовщика биологически близкого к объекту вербовки человека это, по моему, важное продвижение в технике вербовочного процесса. Меня интересовало, учитывали ли это русские, когда подбирали Ревина для этой работы, или все это было просым совпадением?
Мы вошли в ресторан и заказали наши обычные напитки - водку Коллинз для меня и шотландский виски с содовой для Ревина. Мы никогда не заказывали более одной порции спиртного напитка. Я уверен, что каждый из нас хотел иметь ясную голову. Мы оба не доверяли алкоголю. Что касается меня, то я мог бы обойтись совсем без него. Думаю, что у Ревина было к нему такое же отношение. Медленно потягивая из своих стаканов и наблюдая друг за другом, Ревин и я время от времени поглядывали в зал, пытаясь выявить признаки опасности. Для нас обоих это было опасным делом. Если бы я стал настоящим предателем, то такие встречи с советским дипломатом несли бы для меня очень серьезную угрозу. А с учетом того, что Ревин замышлял незаконно завладеть важными секретами Соединенных Штатов, это могло бы иметь результатом его выдворению из страны и привести к большим неприятностям для советского посла и для Кремля. Это могло разрушить его карьеру.
Именно в этот день, 31 марта 1965 года Ревин приступил к первому этапу вовлечения меня в шпионаж в пользу Советского Союза. Это началось следующим образом:
- Скажи Джон, не мог ли бы ты помочь мне получить некоторые технические отчеты, которые мне самому получить не очень удобно? Они перечислены на этом листке бумаги.
