— Я вижу ауры.
Дилан глядел на меня все так же бесстрастно. Потом потянулся за вторым печеньем.
— Ну, что? — скрестив руки на груди, осведомилась я у Лекси. — Он мне не верит, думает, что мы с тобой психи, и сейчас съест все наше печенье.
— Расскажи ему про математика, — велела сестра.
Я отказалась, и она без малейших колебаний выложила все сама:
— Лисси всю жизнь видела вокруг людей цветные сияния. У нее такой Взгляд. У нас у всей семьи Взгляды, верней, только у женщин. — Она запнулась, но тут же затараторила еще быстрей. — Ну и вот, по движениям ауры Лисси может сказать, какое у человека настроение, и вообще. Ауры — они бывают всевозможных цветов, и среди них нет хороших или плохих. Они просто разные.
Мне захотелось ее поправить. Фиолетовый — ужасный цвет. Но я ничего не сказала, в первую очередь потому, что Лекси болтала без умолку:
— Но есть один цвет, который на самом деле и не цвет. Мне кажется, он такой, как бы полинялый. Появляется у людей, которые только что совершили что-то страшное, например, убийство. Лисси назвала его стертым.
— Хорошее слово, — наконец-то подал голос Дилан.
Лекси без всякого смущения улыбнулась ему и продолжала:
— Обычно у преступников только полоски бесцветные, а вот у вашего учителя математики вся аура такая. Лисси не может на него смотреть, ее тошнит и голова кружится. Просто кошмар. Нам надо выяснить, чем он таким ужасным занимается, но Лисси не знает, как, я даже не понимаю, как она сегодняшний урок-то высидела, с этим мистером Стертым.
Лекси перевела дух и снова куснула печенье, чрезвычайно довольная собой. Выдала не пойми кому все фамильные тайны и веселится!
— Значит, Кисслер — стертый, — глубокомысленно заключил Дилан. — Мне он всегда не нравился. Скользкий тип.
Я уставилась на него. Поверить не могу, что ему больше нечего сказать. Просто проехался по Кисслеру — и это после того, что наговорила Лекси?
— Это все? А остальное тебя не волнует?
Дилан пожал плечами и взял третье печенье.
— Я широко гляжу на вещи, — хмуро сказал он.
— И ты веришь? В то, что я вижу ауры, в то, что мистер Кисслер — злодей, и так далее?
— Звучит, конечно, чудно, — усмехнулся Дилан. — Но когда твоя сестра говорит, я почему-то знаю, что так оно и есть.
Надо же. Интересно, откуда такое доверие?
— Меня бы ты слушать не стал, — недовольно пробурчала я.
— Нет, — согласился Дилан. — Скорее всего, нет. Так какое же преступление совершил Кисслер?
— Вопрос дня, — ответила я.
— Что за вопрос дня? — спросила, входя в комнату, мама.
