Голопупенко сел за стол и достал бланк допроса.
— Можете сесть, Заречин. Начнем, — продолжил он, как ни в чем не бывало. — Фамилия, имя, отчество.
— В наручниках разговора не будет.
— Ты, ублюдок, еще по тыкве захотел?! — следователь начал угрожающе приподниматься. Я упрямо молчал. — Конвойный! — крикнул следователь, — сними с него наручники.
Я не спеша помассировал сильно опухшие запястья, покрытые кровавыми ссадинами, после чего достал из внутреннего кармана ветровки платок и начал осторожно вытирать лицо.
— Мой вопрос понятен? — зашипел Голопупенко.
— Вы не представились, и я совершенно не понимаю, что здесь происходит.
— Старший следователь прокуратуры Голопупенко Тарас Семенович, — я невольно улыбнулся. — Ну повеселись, повеселись, сейчас тебе будет не до смеха! Итак. Я веду твое дело об убийстве депутата Левина. Мне предстоит допросить тебя в связи со вновь открывшимися обстоятельствами.
— Мое дело вел следователь Колосов, вот с ним я и буду говорить.
— Твое дело теперь веду я, а Колосов отстранен. И, кстати, на Соколова тебе тоже надеяться не следует — он погиб, — мой окровавленный платок упал на пол, а Голопупенко наслаждался произведенным эффектом. — Так что начнем, Денис Григорьевич, начнем. Итак. В каких отношениях вы были с Еленой Силиной, в девичестве Зарубиной?
Мои мысли путались, я никак не мог сосредоточиться на главном. А что же главное сейчас? Соколов мертв, мое дело ведет самый гнусный следователь, который меня откровенно ненавидит, в камере меня ждут «неудовлетворенные оппоненты», а этот козел, сидящий напротив, пытается меня на что-то развести. В любом случае, сейчас лучше ничего не говорить и не подписывать. Остался еще адвокат, которого они не в состоянии заменить без моего согласия.
— Я ни слова больше не скажу, пока не встречусь со своим адвокатом.
— О! Еще один американских фильмов насмотрелся! Адвокат твой лишен лицензии и не может более заниматься практикой. Могу предоставить бесплатного адвоката, хотите?
— Нет, не хочу! Я вам не верю! Я плохо себя чувствую и хочу в камеру! — последнюю фразу я громко прокричал. В дверь протиснулась вопрошающая физиономия конвойного. Голопупенко только недовольно махнул рукой.
— Я бы на твоем месте не торопился в камеру, — на лице следователя появилась мерзкая улыбка. — И вообще… Ты бы подумал, стоит ли тебе туда возвращаться? Если расскажешь мне все, что надо и как надо, то сможешь вернуться в свою прежнюю хату. Хочешь?
