Поскольку процесс Боулстона имел значение нормативного -- в 1919 г. Дж. Брей утверждал, что он не знает о случаях, когда бы это решение было оспорено или сочтено недействительным [Steam v. Prentice Bros. Ltd. (1919) 1 K. B., 395, 397], -- приведенный Пигу пример с кроликами, несомненно, представлял собой нормативную правовую позицию в тот период, когда "Экономическая теория благосостояния" была написана. [Я не исследовал новейшие прецеденты. Законодательные акты так же модифицировали правовую позицию.] И в этом случае недалеко от истины утверждение, что положение дел, которое описывает Пигу, возникло в силу отсутствия правительственного вмешательства (по крайней мере, в форме законодательных актов) и было результатом "естественных" тенденций. Тем не менее, решение по делу Боулстона представляет собой правовой курьез, и Вильяме не скрывает своего отвращения к этому решению: "Концепция об ответственности за причинение неприятностей, будучи основанной на собственности, явно является результатом неверного применения случая, когда скот забредает на чужую территорию, и противоречит как закону, так и средневековым правилам о создании помех водой, дымом или нечистотами (on the escape of water, smoke and filth)... Условием сколь нибудь удовлетворительного разрешения вопроса является окончательный отказ от вредной доктрины, созданной решением по делу Боулстона... Как только этот случай перестанет рассматриваться в качестве прецедента, откроется возможность для рационального толкования всего вопроса, чтобы восстановить соответствие с принципами, господствующими в других областях закона о нарушениях покоя и порядка" [Williams, Op. cit., p. 242, 258].
Судьи, принимавшие решение по делу Боулстона, конечно же, понимали, что их подход отличен от того, который принят при рассмотрении дел о нарушениях покоя и порядка: "Это дело не схоже с такими, где речь идет об устройстве печи для обжига извести, красильни или чего-то подобного; ведь там неудобства создаются в результате действия сторон, осуществляющих действие; но здесь не так, потому что кролики сами приходят на землю истца и он может брать их, когда они на его земле, и использовать к своей выгоде" [Boulston v. Hardy, Cro Eliz., 547, 548, 77 Eng. Rep. 216].
Вильямc комментирует: "Опять высказывается атавистическая идея, что виновны животные, а не землевладелец. Конечно же, нельзя счесть разумным введение такого подхода в современный закон о нарушениях покоя и порядка. Если А строит дом или сажает дерево так, что дождь стекает или капает на землю В, это действие совершает А, и он здесь ответствен; но если А разводит на своей земле кроликов, так что они совершают набеги на землю В, это действие совершают кролики, и А за него не отвечает -- такова особенность разделения, вводимого решением по делу Боулстона" [Williams, Op cit., p. 243].
