Кроме того, втихомолку рассказывали, что он был одним из тех, к чьей помощи прибегали во время гражданских смут патриции, дававшие ему поручение навербовать большое число гладиаторов. Говорили, что в его распоряжении находились целые полчища гладиаторов, и в назначенное время он являлся с ними на Форум или в комиции, когда там обсуждалось какое-нибудь важное дело, в котором требовалось напугать судей, вызвать смятение и иногда даже устроить схватку. Утверждали, что Требоний извлекал большую выгоду из своего знакомства с гладиаторами.
Как бы то ни было, верно то, что Требоний был их другом, покровителем, и потому-то, в этот день он, по окончании зрелищ в цирке, поспешил к выходу, где дождался Спартака, обнял его, расцеловал и, поздравив, пригласил на ужин в таверну Венеры Либитины.
Требоний вошел в таверну Лутации в сопровождении Спартака и группы гладиаторов.
Шумны были приветствия, которыми обменивались посетители, уже находившиеся в таверне, с только что прибывшими. Присутствовавшие на зрелищах в цирке были счастливы и горды, что могли показать счастливого и мужественного Спартака героя дня, тем, которые его еще не знали.
- Сюда, сюда, красавец гладиатор, - сказала Лутация, идя впереди Спартака и Требония в другую комнату, - здесь для вас приготовлен ужин. Идите, идите, прибавила она, - твоя Лутация, Требоний, подумала о тебе и надеется, что отличилась этим жарким из зайца, равного которому не подавали даже у Марка Красса.
- Сейчас мы оценим, что ты приготовила, плутовка, - ответил Требоний, потрепав по спине хозяйку, - а пока принеси-ка нам кувшин велитернского! Старое ли оно?
Веселые шутки и оживленная беседа вскоре наполнили комнату громким шумом. Один только Спартак, которым все восхищались, которого превозносили и ласкали, - может быть, от стольких волнений, пережитых в этот день, - не был весел, неохотно ел и не шутил. Облако грусти и меланхолии как будто нависло над его лбом, и ни любезности, ни остроты, ни смех не развлекали его.
- Клянусь Геркулесом!., я тебя не понимаю, - сказал, наконец, Требоний, который увидел, что бокал Спартака еще полон. - Что с тобою?.. Ты не пьешь...
- Почему ты грустен? - спросил в свою очередь один из приглашенных.
- Клянусь Юноной, матерью богов! - воскликнул другой гладиатор, в котором по выговору можно было угадать самнита, - можно подумать, что мы сидим не за дружеской пирушкой, а на погребальных поминках и что ты не свободу свою празднуешь, а оплакиваешь кончину матери.
