Продолжительные, единодушные рукоплескания, оглушительные, как гул подземного грома, раздались в цирке; почти все зрители подняли вверх указательный и средний пальцы, и жизнь обоих самнитов была спасена.
- Какой сильный человек! - сказал Сулле Катилина, по лбу которого текли крупные капли пота. - Какой сильный человек! Он должен был родиться римлянином!
Между тем сотня голосов кричала:
- Свободу храброму Спартаку!
Глаза гладиатора засверкали необыкновенным блеском; его лицо стало еще бледнее, чем было, и он прижал руку к сердцу, как бы для того, чтобы сдержать его бешеное биение.
- Свободу, свободу! - повторяли тысячи голосов.
- Свобода! - прошептал приглушенным голосом гладиатор, - свобода!.. О боги Олимпа, не допустите, чтобы это было сном! - И он почувствовал, что ресницы его увлажнились слезами.
- Он дезертировал из наших легионов! - раздался громкий голос. - Нельзя давать свободу дезертиру!
И тогда многие граждане, потерявшие благодаря мужеству Спартака свои ставки, закричали злобно:
- Нет, нет, он - дезертир.
Лицо фракийца страшно передернулось, и он резко повернул голову в ту сторону, откуда раздался первый крик обвинения против него. Глазами, сверкавшими ненавистью, он искал того, кто крикнул.
Но тем временем тысячи голосов кричали:
- Свободу, свободу, свободу Спартаку!
Невозможно описать чувство, которое испытывал бедный гладиатор. Для него решался вопрос, более серьезный, чем сама жизнь, и страшная тревога отражалась в этот момент на его бледном лице. Движение мускулов и блеск глаз ясно обнаруживали борьбу между страхом и надеждой. И этот человек, сражавшийся полтора часа со смертью, не обнаруживший ни малейшего признака страха тогда, когда он один остался против четырех противников, - этот человек почувствовал, что колени под ним подгибаются, и чтобы не упасть без чувств среди цирка, он оперся о плечи одного из лорариев, пришедших очистить арену от трупов.
- Свободу, свободу!.. - продолжала кричать толпа.
- Он ее, действительно, достоин, - сказал Катилина на ухо Сулле.
- И он будет ее достоин! - воскликнула Валерия, которою Сулла в эту минуту восхищенно любовался.
- Хорошо, - сказал Сулла, вопросительно смотря в глаза Валерии, которые, казалось, с нежностью, любовью и состраданием молили о милости гладиатору, хорошо.., пусть будет так!..
И Сулла наклонил голову в знак согласия. Спартак стал свободным под шумные рукоплескания зрителей.
- Ты свободен, - сказал лорарий Спартаку. - Сулла тебе даровал свободу.
