Гордая, вольнолюбивая речь славного фракийца и сегодня звучит призывом к борьбе против позорных остатков рабства, против угнетения и расовой дискриминации, царящей в капиталистическом мире. Неудивительно, что реакционная буржуазия через много столетий после того, как рабы и варвары опрокинули Рим, трепещет перед грозной тенью полководца гладиаторов. Неудивительно, что советский человек, чтящий великих революционеров прошлого, с восхищением и глубоким сочувствием вспоминает о героическом вожде "античного пролетариата".
Проф. С. И. Ковалев
Д. ГАРИБАЛЬДИ - ДЖОВАНЬОЛИ
Капрера, 26 июня 1870 г.
Мой дорогой Джованьоли!
Я проглотил вашего "Спартака", несмотря на то, что у меня мало времени для чтения, и он вызвал во мне чувство восторга и восхищения.
Я надеюсь, что ваши сограждане оценят огромные достоинства вашего произведения и, прочтя его, проникнутся неодолимой стойкостью в борьбе за святое дело свободы.
Вы, римлянин, изобразили не лучшую, но наиболее блестящую эпоху истории величайшей республики, - эпоху, когда гордые хозяева мира уже начали опускаться в бездну порока и разложения, но несмотря на развращенность и пороки, подобно гигантам возвышались над предыдущими поколениями всех эпох и народов.
"Из всех великих людей - величайшим был Цезарь", - сказал один знаменитый философ, а как раз личность Цезаря наложила отпечаток на эпоху, изображенную вами.
Образ Спартака - этого Христа-искупителя рабов, вы изваяли резцом Микель-Анджело, и я, получивший свободу раб, благодарю вас за это и за те моменты волнения, которые я переживал при чтении вашей книги: то я воодушевлялся чудесным? подвигами рудиария, то слезы орошали мое лицо, а к концу повести я испытал чувства разочарования от того, что она так коротка.
Да сохранят наши сограждане память об этих героях, которые все спят в родной нам земле, где больше не будет ни гладиаторов, ни господ. Всегда ваш Джузеппе Гарибальди.
Глава 1
ЩЕДРОСТЬ СУЛЛЫ
За четыре дня до ноябрьских ид (10 ноября) 675 года римской эры, в консульство Публия Сервилия Ватия Изаурика и Аппия Клавдия Пульхра, улицы Рима с самого рассвета были заполнены народом, который валил из всех частей города к Большому цирку.
От узких, кривых и многолюдных улиц Эсквилина и Субурры, населенных преимущественно простым людом, толпа, все нарастая, устремлялась по главным улицам - Табернельской, Гончарной, Новой в одну сторону - к цирку.
Граждане, рабочие, пролетарии, отпущенники, старые, искалеченные и покрытые рубцами гладиаторы, нищие и изувеченные ветераны гордых легионов, простолюдинки, шуты и скоморохи, танцовщицы и толпы резвых детей шли бесконечной вереницей. Радостные лица, веселые взгляды, беззаботные речи и легкие шутки свидетельствовали о том, что народ шел на какое-то излюбленное зрелище.
