— Были бы караси, а сковороду найду, — в тон ответил Марченко.
Я примостился невдалеке от мельничного колеса, распустил самую легкую удочку, наживил крючок навозным червяком и забросил к черным сваям, на которых болтались клочьями зеленые водоросли. Пока я оглядывал реку, сваи и пруд, поплавок моей удочки исчез. Я сделал подсечку и вытащил окунька. Через минуту новая поклевка, а там еще и еще. Брали все время окуни, и такие, каких и дома показывать неудобно. Но все же это был клев. В сумерки, закончив ловлю, мы собрались па плотине и, как водится, стали рассматривать друг у друга трофеи. У всех была мелочь. Только Полюшкин мог похвалиться десятком средних карасей и одним хорошим сазаном. Меня даже зависть взяла — значит, где-то рыба есть. Нужно только уметь ловить. Поздно вечером, когда после ухи мы улеглись на полу в низенькой, но просторной хате местного охотника и рыболова Ивана Григорьевича, кто-то напомнил, с каким трудом удалось выпросить автомашину. Заговорили все сразу.
— А вы пробовали объединиться в секцию? — спросил я.
— Брехать, милый, не пахать, — отозвался на мой вопрос Полюшкин и засмеялся.
— В этом ничего смешного нет, — обиделся я. — Коллективу всегда легче решать вопросы.
— Эх, коллектив из рыбаков, ха-ха!
— Прекрати, Валентин! — оборвал Полюшкина Николай Никитович. — А ведь о своей рыболовной секции мы никогда и не думали. Настанет суббота, мы и начинаем бегать, как настеганные, от начальника к председателю завкома. Вымаливаем, выпрашиваем машину. Почему же нам не идут навстречу? Да потому, что все нас считают одиночками, а для таких, конечно, и машины жаль.
— Как же оформить этот самый рыболовный коллектив? — спросил самый младший из нас, токарь Пономарев.
— Собрать всех любителей, выбрать бюро секции, зарегистрировать в профсоюзных органах как спортивную единицу, — начал рассказывать я.
Где-то далеко в степи прогремел дальний гром. Маленькие с прозеленью окна стали изредка освещаться голубоватым блеском. Над нашими головами всколыхнулись облака табачного дыма. В ту ночь мы долго не могли уснуть разговорились так, что всякий сон отошел. И здесь, в станице Бузинской, в саманном домике созрел и был детально разработан план заводской секции рыболовов-спортсменов.
Низина Бейсуга, заросшая кустами и бурьяном, была еще выстлана голубоватым туманом, когда я покинул хату. Иван Григорьевич вечером рассказал мне, что на реке, за мельницей, в заводях он не раз замечал крупных карпов. Я решил поохотиться на них и захватил с собой лучшую бамбуковую удочку, оснащенную катушкой, на которой была намотана сотня метров капроновой жилки, толщиной в шесть десятых миллиметра. Но непростительно забыл подсачек. А эта оплошность дорого обошлась мне.
